— Вот ты где! Быстрей! — выпалила она, хватая меня за руку. —
Там в главном зале стошнило представителя Америки! Бери ведро,
швабру и за мной! Вечно когда нужно, вас нигде не найти!
Я машинально схватил инвентарь и побежал за ней, пытаясь
осмыслить ситуацию. Представитель Америки? Главный зал? Где я
оказался? Что это за место, где собрались представители разных
стран?
Мы неслись по коридорам, наши шаги эхом отдавались от мраморных
стен. Вокруг царила суматоха: люди в костюмах и военной форме
спешили по своим делам, обмениваясь короткими репликами на разных
языках.
Внезапно мы оказались возле группы людей, столпившихся вокруг
мужчины средних лет. Он сидел на полу, прислонившись к стене, его
лицо было бледным, а глаза широко раскрыты от шока. Кто-то пытался
напоить его водой.
— I wasn’t ready to see them! (Я был не готов увидеть их!) —
повторял он на английском, его голос дрожал.
Проходя мимо, я уловил неприятный запах и понял, что именно этот
человек и стал причиной моего срочного вызова. Моя спутница лишь
покачала головой, не сбавляя темпа.
Воспользовавшись моментом, я решил рискнуть задать вопрос:
— Простите, а какой сейчас год? И где мы вообще находимся?
Женщина на секунду замедлила шаг и бросила на меня удивленный
взгляд. Ее голубые глаза сузились, словно пытаясь разгадать, шучу я
или действительно не в себе. Затем ее лицо озарила усмешка:
— Что, Алексей, экзамены? — она хмыкнула. — Вид у тебя, словно
ты не спал несколько дней!
Ох, красавица, если бы вы только знали… Я умер! Она резко
остановилась и внимательно посмотрела на меня.
— Послушай, парень, — тихо сказала она, оглядываясь по сторонам,
— Сейчас не время для шуток. Мы находимся в эпицентре событий,
которые изменят ход истории. Соберись!
Она глубоко вздохнула и продолжила уже более мягким тоном:
— Сейчас 1965 год. Мы в здании Президиума Академии наук СССР в
Москве. Здесь проходит… скажем так, очень важная международная
встреча.
Так, ладно, давай-ка разберёмся, что тут у нас. 1965 год,
значит. Гонка вооружений, США и СССР как два бульдога, рычат друг
на друга, у кого ракета длиннее. Во Вьетнаме заварушка. А в
космосе? Наш Леонов только что первым в открытый космос вышел,
американцы, небось, локти кусают.
И вот я тут, посреди всего этого бардака. Слушай, а ведь я же
могу реально на что-то повлиять! Стоп, стоп, стоп. А имею ли я
право? Вдруг я тут пару слов не так скажу, и бац — Карибский кризис
номер два? Или что еще похуже…