Красная мантия - страница 3

Шрифт
Интервал


Врач поставил кофр на стол и подошёл ближе.

- Ну что же Дюк, похоже он пришёл в себя. Задаток возвращать не буду, но рас уж я здесь то проведу общее обследование. Как долго он был без памяти?

- почти двое суток…

- А нельзя ли поточнее?

- я не знаю, ровно сутки назад я забрал его у арбитров в квартире моего брата, грокс его сожри. С тех пор он лежал и лишь изредка стонал.

-Напомни, какого на тебя скинули эту обузу?

Задал вопрос доктор приступая к ощупыванию и простукиванию моего тела.

-Моего брата Алестора, обоняют в пропаже его супруги и еще там, что то с махинациями в его цехе. Боюсь на него повесили всех собак. А мальца зовут Грэк. И похоже я теперь его единственная родня.

- Мой тебе совет совет, сдай его в работный дом, нечего возиться с молокососом!

- Не могу я так поступить.

В голосе здоровяка послышались нотки теплоты.

- Ну и дурак! Что же состояние его нормальное, средняя форма истощения, черепномозговая травма. Череп не проломлен. Жить будет. Повязки менять раз в сутки, усилить питание и месяц пропить витамины. Еще возможны головокружения, потеря сознания, повалы памяти. НО это уже не ко мне.

- ты хочешь сказать что он стал неполноценным?

Дюк начал не доверчево переводить взгляд с доктора на меня и обратьно.

- На всё воля Императора

Врач сложил руки птичкой подхватил кофр с стола и с мерзкой ухмылкой покинул помещение. Задержавши взгляд на Дюке, как будто говоря « еще не поздно».

Дюк подойдя к кровати кинул долгий задумчивый взгляд на меня и развернувшись плюхнулся в кресло погрузившись в себя.

В воздухе прямо запахло «работным домом». Я не знаю, что это но от этого слова веет ещё большей безнадёгой, чем моё текущее положение. Мне решительно не хотелось терять только обретённого родственника и перебираться непонятно куда. Нужно срочно, что то предпринимать.

Повторив несколько раз про себя и убедившись что этот то самый язык на котором общались аборигены произнёс:

- Дядя ненужно.

При этом надеясь, что сказано это было на нужном языке. История этой вселенной сквозила ненавистью и безжалостностью к иному и чужому. И страх быть раскрытым, что в тело ребёнка заняла иная сущность боролся с трахом быть признанным психически неполноценным и отправленным в места похуже чем, спартанская но уютная комнатка дядюшки.

Дядя встрепенулся, будто отбрасывая с себя сомн тяжёлых мыслей, кивнул сам себе и вышел. Оставив меня в помещении наедине с сбой и лишь слегка покачивающаяся, лампочка разбавляла пустоту неопределённости.