Его «бульдог» от такого поворота аж хрюкнул. Наверное, нечасто
такое слышал в адрес своего хозяина.
— Ладно, уел так уел, — неожиданно легко согласился очкастый. —
Только есть в твоей логике маленький изъян. Серьезные люди это не
те, которые сами могут решить любую проблему, а те, которые могут
нанять всех необходимых людей, и чьи подчиненные могут решать
проблемы.
— Тогда зачем ты сюда приперся? Вот бы и напряг тех необходимых
людей, в чем проблема.
— Ну ладно, если ты до сих пор не понял, я пришел как раз для
того, чтобы тебя нанять.
— Ну ладно, если ты до сих пор не понял, — передразнил я его, —
то с чего ты взял, что можешь меня нанять? Я по найму обычно не
работаю и с кем попало тем более.
— Я не кто попало, — наконец обиделся он, — я представляю очень
серьезных людей, и дело у меня очень серьезное.
— Все так говорят, — вздохнул я, — вот буквально все, еще ни
разу такого не было, чтобы пришел человек с делом и прямо сказал,
мол, дело у меня не очень важное. Нет, у всех важное. — С этими
словами я сунул в рот кусок отбивной и принялся неторопливо
жевать.
— Если ты не понял — я могу тебе сгущенки отгрузить хоть ящик, и
тунца, и «Нутеллы», и чего угодно. Я представляю серьезных людей с
серьезными возможностями.
— Но при себе у тебя, конечно ничего нет, да? На словах все
серьезные.
У него на лице пронеслась целая гамма мыслей и чувств.
Я проглотил мясо и сказал:
— Хочешь, скажу, о чем ты только что подумал?
— И?
— О том, чтобы подстеречь меня за пределами Заставы и убедить
меня сотрудничать силой или угрозами.
Очкастый отпираться не стал.
— Черт бы тебя побрал, как ты догадался?
Ответ простой: часть своего детства, еще до Падения, я провел в
глухоте. В то время как глухие часто учатся читать слова по губам,
я научился читать мысли по лицу. Это семейное: еще мой дедушка умел
находить спрятанные мною вещи, просто подержав меня за руку и
считывая идеомоторные движения мышц. Глухота подстегнула этот
талант и я научился приблизительно читать мысли человека по
идеомоторным движениям мышц лица. После того, как удачная операция
вернула мне слух, этот талант начал потихоньку атрофироваться, как
и феноменальный слух слепых, которым вернули зрение, но я все еще
легко читаю по лицу эмоции.
Но чтобы не выдавать этот дар, я дал другой ответ, тоже
правдивый.