От битья посуды и бесполезных криков
останавливало только холодное понимание того, что кунай в затылок
никто не отменял - нельзя создавать проблем.
Так я и провел две недели.
Жуткие.
Не хватало сигарет. Не хватало музыки.
Не хватало общения. Не хватало экрана - даже не думал, что
настолько был зависим от соцсетей и сериалов.
Без гостей сделал свои “первые шаги” в
новом мире - мне молча вручили деревянный костыль, и постепенно я
освоился достаточно, чтобы наловчиться передвигаться
самостоятельно. Хотя без ноги было сложно. И очень
медленно.
Сначала покорил свою палату. Потом
выполз в коридор. Повстречал персонал, видел и других пациентов.
Возможно, мне казалось, но меня сторонились. На контакт, во всяком
случае, мало кто шел, а кто шел - по старой памяти, вроде редких
старух. Разузнать сумел мало полезного - всем не до меня было.
Война…
Разок видел Цунаде, но та только
рявкнула не мешаться под ногами, пока остальные конечности не
потерял. Ух, с***ка…
Инвалидные кресла тут тоже были, но,
во-первых, были дорогими, а во-вторых, все равно были для меня
бесполезны. Рука-то одна.
Единственным посетителем была
задолбавшаяся, но, хотя бы, переставшая меня бояться медсестра.
Звали ее Таджи Сарутоби, и, помимо меня, у нее еще было пациентов
двадцать. От нее узнал, что отдельная палата у меня была благодаря
Минато.
Ко мне девушка относилась холодно, но
винить ее было сложно. Первую неделю я хамил и огрызался, в
частности, пытаясь выяснить, как мне вернуть хотя бы
ногу.
Но никто больше не собирался тратить
на меня лишние деньги, это стало ясно достаточно быстро.
Мир шиноби вообще оказался жестким и
резким, как серп по яйцам. Я не знал японский в прошлой жизни,
сравнить было не с чем, но даже до меня постепенно дошло, что почти
все в этой деревне самураев разговаривают как военные - отрывисто,
четко и довольно грубо. Даже дети. И не церемонятся.
На открытое проявление эмоций,
особенно негативных, тут, чаще всего, смотрели
неодобрительно.
Меня же… просто сторонились. А если и
смотрели - то провожали либо жалостливыми, либо презрительными
взглядами.
Судя по всему, репутация Обито Учихи и
до “смерти” оставляла желать лучшего, а я, в первые дни, ее
окончательно добил. Как известно, в деревне слухи разносятся
быстро, и теперь каждая собака знала, что Обито
свихнулся.