Незавидное положение. Ну, за что боролся, как говорится. Я не
собирался ныть подобно моим многочисленным жертвам, ведь в отличие
от них я понимал, что каждое моё действие, совершённое за последний
десяток лет, постепенно вело меня к нему, и к сутулой с
косой.
Я был из того немногочисленного типа людей, что осознанно идут к
смерти. Причины этих смельчаков, а чаще глупцов, как правило, не
отличались оригинальностью: защита близких, жажда славы или
богатств. А в моём случае — месть.
Мне, наверное, стоило жалеть, что за свою жизнь я не обрёл
чего-либо хоть сколько-то важного, дорогого, кроме, пожалуй,
изъедающей изнутри вины. Да и вообще, во мне много собралось
дерьма, а вот хорошего не очень — хорошее сильнее не сделает. Так
что мне пришлось отказаться от такой привилегии.
— Кха-ха! — вырвалось у меня.
Я задыхался, кровь заливала лёгкие, сломанные рёбра пронзили
органы. Мне осталось недолго.
И кто же я в конце концов? Ублюдок, способный лишь убивать?
Сначала ради чьей-то идеи, затем ради дозы, дарующей блаженное
избавление, и в конце скатившись до заработка денег, словно
стараясь убежать от истинных стремлений. Да и стоит ли оправдывать
всё тем, что выбора у меня не было? Что был таким воспитан? Был
таким рождён?
Нет! Совсем нет. Выбор есть всегда. Я мог сбежать на край земли
и начать всё с чистого листа. Но сделал другой выбор… И даже не
жалею. Прошлого не изменишь.
Но зато я убил эту тварь, отомстил за матушку, да и за себя
тоже. Слабое утешение, но, хотя все частенько пытались меня
убедить, что месть не дарует облегчения, — всё оказалось не так.
Совсем.
Рука, прикрывающая горло, ослабла и опала. Кровь теперь свободно
покидала тело, стекая по светлой шее вниз, на черную землю. Небо
темнело. Я даже боли уже не чувствовал, только хотелось закрыть
наконец глаза и прекратить этот нескончаемый бег.
Я прожил жизнь стихийного бедствия, клинка в алчных руках и
глупого обиженного ребёнка тщетно желающего добра, а получающего
лишь боль. И наверное… было бы неплохо узнать, каково это — жить
обычной жизнью. Не в бегах, постоянно держа кинжал под подушкой, да
один один глаз открытым.
«Эй! Бог! Слышишь! — мысленно воззвал я к той великой сущности,
в которую не верил ни дня, но разве перед смертью нельзя
попытаться? — Ты мне должен! За все страдания, за то дерьмо, что ты
наслал на мою семью и меня! А ещё я завалил такого знатного
ублюдка! Разве мне награда не положена? — Но ответа, естественно,
не последовало, — Представим, будто ты меня слышишь. Так вот,
может, дашь второй шанс? Тебе ведь не трудно всемогущее ты создание
или как тебя..?