Однажды отец сказал: «Бог меня разлюбил», а я в тот момент
подумала: «не тебя, пап. Меня». У отца был выбор. У матери был
выбор. Они виноваты в том, что случилось, а я была всего лишь
ребенком и никак не могла повлиять на ситуацию.
Из магазина к нашей академии мы с Катей чуть ли не бежали.
Подруга не разделяла моего страха перед Германом Александровичем,
но тоже не горела желанием опаздывать на его пару. В кабинет мы
ввалились запыхавшиеся, расстегивая куртки на ходу. Мужчина уже
сидел за преподавательским столом, но лекцию пока не начал, однако
все уже разошлись по своим местам и потихоньку замолкали.
— Здравствуйте, — поздоровалась я, глянув на Германа
Александровича.
— Здравствуйте, — повторила за мной Катя.
Он бросил на нас мимолетный взгляд.
— Добрый день, девушки.
Какой-нибудь талантливый русский классик мог бы описывать голос
нашего препода страниц на десять точно. У него был очень приятный,
обволакивающий тембр, теплый и мягкий, как уютный плед, при этом
глубокий, утробный, чуть рычащий, что сразу навевало ассоциации со
львами или раскатами грома в грозу. Герман Александрович говорил
всегда очень спокойно, размеренно, четко проговаривая каждое слово,
его речь лилась, как река. Глубокая, скрывающая в себе силу, лишь
на первый взгляд умиротворенная река. С таким голосом надо
аудиокниги озвучивать. Германа было приятно слушать, спокойствие в
речи не вызывало скуку, не утомляло, от него не клонило в сон – это
была не монотонность и безразличие, а именно приятное спокойствие.
Еще мне порой будто слышался легкий акцент, хотя Катя не
согласилась, и скорее всего, она была права – преподаватель всю
жизнь прожил в России, в ее центральной части, откуда взяться
акценту?
Как только мы с подругой сели на свои места, Герман
Александрович коротко откашлялся и начал пару.
— Во-первых, ребята, хочу напомнить вам про презентации. — Он
медленно встал со стула и, задвинув его на место, начал обходить
стол. — До следующей лекции они все должны быть у меня на почте. Я
понимаю, что у вас есть еще целая неделя, но также я удивлен, что
за целый месяц мне скинули свои работы только три человека. —
Остановившись, он оперся поясницей о край столешницы.
Преподавательский стол стоял на небольшом возвышении посреди
кабинета, так что несмотря на высокий рост Германа Александровича,
край как раз был чуть выше его ягодиц.