Первый удар приходится мне в правое
плечо, второй в левое лёгкое. Мне даже не приходится отключать
чувство боли из-за бурлящего адреналина в теле. Однако после этих
ран моя следующая атака станет последней.
Я вкладываю все свои силы и делаю
режущий диагональный удар. Мгновение, и усики муравья падают вниз.
Странный крик охватывает всю пещеру, в то время как с моих губ
начинает стекать
Тварь, вереща от боли, начинает
вслепую махать когтями. Один из таких ударов очень удачно оставляет
глубокий порез на левом предплечье. Причём атака оказывается
настолько сильной, что практически ломает мне кость.
С проколотым лёгким эта рана не
сравнится, но приятного мало. Даже со зельем здоровья и своими
возможностями лечения, без помощи хорошего целителя я точно
умру.
Но главное, что я выиграл время для
Гиневарда и заставил эту тварь впасть в ярость. И теперь, во
взгляде моего друга, использующего технику рода, читалось
выражение: остальное оставь на меня.
Я замечаю, как глаза Гиневарда
словно бы начинают искрить красными и синими змейками. В левой руке
его кинжал горит алым огнём, а от правого исходит ледяной туман.
Проходит считанное мгновение и я вижу, как из них вырываются два
огромных полумесяца, создавая собой крест.
Муравей взмывает в воздух и слепо
пытается блокировать эту атаку, полностью игнорируя её опасность.
Для него это становится фатальной ошибкой. Мгновение, и от этой
химеры не остаётся даже пепла.
Это точно не уровень магии пятого
круга. Ближе к шестому уж точно. Должно быть после такого Гиневард
около суток, а то и больше не сможет нормально пользоваться магией.
Хотя разве был у него и меня выбор, учитывая, что этот муравей не
дал бы нам двоим сбежать?
На миг я позволил себе расслабиться
и упал на землю. Увидев это, Гиневард побежал в мою сторону. В его
глазах читалось искреннее волнение. Должно быть со стороны я
выглядел так, будто вот-вот умру, что в общем-то было недалеко от
правды. Только я переживал раны гораздо ужаснее этой.
— Только не вздумай умирать, я тебя
быстро донесу к целителю, а тот тебя поднимет на ноги, — сказал
Рязанский, и влив мне в рот зелье здоровья, взял меня на спину.
— После таких слов раненые обычно
умирают, — пошутил я, выплёвывая поступающую к горлу кровь и
продолжил исцелять лёгкое. — Где-то час я смогу поддерживать себя в
сознании. А дальше не знаю, сколько продержусь, — не стал я
скрывать правду от друга.