— Как ты можешь быть так спокоен,
когда умираешь?! — впервые я услышал настолько нескрываемую злость
в голосе Гиневарда. Похоже моё состояние его волновало больше меня
самого.
— Нет смысла паниковать, если
невозможно изменить исход, — флегматично ответил я и добавил: —
Успокойся и делай то, что должен. Я бы не стал рисковать, если бы
считал, что ты не справишься. Просто действуй, а я пока что займусь
самолечением.
С этими словами я полностью
погрузился в медитативное состояние и не обращал внимание на
происходящее вокруг до момента, пока не почувствовал чужую ману в
теле. Раз так, то теперь можно было расслабиться и позволить
профессионалам делать своё дело.
Забавно думать, что проведя столько
времени на войне и в этом мире, я стал совсем иначе смотреть на
смерть. Отчего-то страх умереть у меня полностью пропал. Вместо
него появилась твёрдая уверенность, что я выживу несмотря ни на
какие обстоятельства.
Возможно причина тому было то, что
моя душа была перенесена в другое тело, из-за чего я более не мог
нормально воспринимать смерть как конец всего. Поэтому и к жизни
стал относиться гораздо проще. Если так задуматься, это забавно, но
в тоже время странно.
Единственный страх, который я
испытываю — это возможность потерять близких мне людей. Сложно
сказать, хорошо это или плохо. Для меня это просто данность. С
другой стороны, должно быть из-за этой самоуверенности я постоянно
влипают в очень опасные авантюры, из которых порой чудом выхожу
живым.
Надо будет как-нибудь поразмыслить
об этом на досуге. А пока что пора прийти в себя, чтобы никто
лишний раз не беспокоился. Я ведь забыл попросить Гиневарда не
передавать информацию сестре, чтобы она не переживала за меня.
Открыв и протерев глаза, я понял,
что припозднился с пробуждением.
— Давай молча сделаем вид, что мне
ничего не угрожало и я просто захотел полежать на койке, — сказал
я, глядя на сидящих возле меня Викторию и Гиневарда.
— Ещё раз прошу простить меня,
Виктория Дмитриевна. Это моя вина, что ваш младший брат пострадал,
— извиняющимся голосом сказал Рязанский. Также я не мог не
заметить, что он вновь принялся щурить свой взгляд.
— Гиневард Давидович, повторюсь, нет
нужды извиняться передо мной. Я лишь пришла проведать своего
младшего брата, — вежливо произнесла девушка и очень
многозначительно посмотрела на меня. — Тем более мне очень хорошо
известно, как мой брат любит попадать в неприятности и уходить из
них еле живым. Род Львовых не имеет перед вами никаких
претензий.