В мрачной комнате, затянутой паром из кастрюль, за деревянным
массивным столом работала полная женщина в шерстяном платье. Ни
фартука, ни косынки на ней не было. Крючковатыми пальцами с
грязными ногтями она замешивала тесто на лепешки, попутно вытирая
простуженный нос. На нас глянула недобро и вернулась к работе.
Зрелище ошеломило только меня, а Риган улыбнулся мне и кивнул на
печь:
— Пойдите, сядьте поближе к огню.
— И вы со мной? — шепотом спросила я, испугавшись, что кухарка
нас прогонит.
— Конечно.
Мы заняли место на скамейке у печи. Я прислонилась к ней плечом
и едва не застонала от удовольствия – горячий камень приятно обжег
кожу через ткань платья, а сбоку ко мне прижался Риган и принялся
растирать мои ладони в своих.
— Я клялся не трогать вас и пальцем, — прошептал он. — Но руки
нужно растереть, иначе вскоре вы лишитесь их.
— Трите где хотите, — мурлыкнула я, закрывая глаза в блаженстве.
В сон клонило нещадно: от тепла, от осознания, что мы в
безопасности. Еще несколько часов, и наступит ночь, а там мы
погрузимся в телегу и поедем в Лондон. Не счастье ли?
— Замерзли? — громыхнул голос кухарки, вырывая меня из сладкой
неги.
— Моя жена забыла пальто, выйдя из дома, — кивнул Риган. — Но
уже все в порядке. Благодарим за гостеприимство.
— Чаю?
— А можно? — я подняла на нее глаза.
Кухарка взяла из раковины кружки. Ополоснула их в мыльной воде,
вытерла грязной тряпкой. Я тут же решила, что чаю не хочу, но
женщина уже принялась заваривать его.
— Я сейчас, — едва слышно проговорил Риган, поднимаясь с
места.
Теперь я чувствовала тепло только правым боком, а слева стало
пусто и холодно без мужа.
Риган, осторожно, чтобы не привлекать особого внимания кухарки,
взял кружки и помыл их под краном, как положено. Женщина заметила
его действия, но ничего не сказала, только буркнула что-то
неразборчивое себе под нос.
Я благодарно улыбнулась Ригану. Мужчина улыбнулся мне. Мы оба
оказались в западне, и он не виноват… Так я решила в ту минуту.
Он сам налил чай и принес мне. Вновь сел рядом. Я пила горячий
напиток медленно, то и дело обжигая кончик языка, но была замерзшей
настолько, что боялась без чая превратиться в ледышку.
Отогреться получилось не сразу. Меня долго трясло, и даже когда
тело расслабилось и нагрелось, время от времени оно принималось
дрожать.