Я вздохнула, прикрыла глаза. У меня действительно было море вопросов, они роились у меня в голове до ломоты в висках всю бессонную ночь, пока мы ехали с базы в город, но сейчас я не могла вспомнить ни единого. Мысли истончились, потеряли целостность, расползлись. Я не могла ухватить ни одной.– Скажи, Дэм, если у тебя иммунитет… если ты выйдешь к океану, с тобой действительно ничего не произойдёт?Он нахмурился, опустил голову. Свет фар проезжающей мимо машины озарил его профиль, словно фотовспышка. Всё же восторги Левицки имели под собой основание, странно, что я никогда не присматривалась…– Я не знаю, и не хотел бы пробовать, если честно. Это страшно. Этот человек на фото… Я тоже плохо представляю, как это возможно. А, главное, зачем? – он покачал головой и вздохнул. – Но если мыслить теоретически… – он красноречиво взглянул на меня, и я поняла, что да – токсин его не возьмёт.– Ты уже показал Максвеллу? – я протянула ему коммуникатор. Наши пальцы соприкоснулись, я одёрнула руку и вздрогнула, меня вдруг зазнобило.– Нет, сначала я должен был узнать твоё мнение.– Тогда завтра утром на совещании я скажу ему.Он молча кивнул, я снова отвернулась к окну, машинально взялась за ручку двери.– Люблю эту мелодию.Только сейчас я услышала, что у него в машине тихонько мурлычет радио с симфонической музыкой. Это была оперная ария. Очень возвышенная, волнительная, нежная. Кажется, я перевпечатлилась за последние дни – мне хотелось плакать.– Опера «Джанни Скикки». Тоже люблю её.Музыка совсем растревожила меня. Надо было сворачивать разговор, но я почему-то никак не решалась. И почему я никак не могу уйти? Может вот, это оно? Искреннее участие? Проклюнулось, наконец-то. Я поймала себя на мысли что интересуюсь биографией Дэмиана не только из профессионального интереса.– А сейчас? Сейчас у тебя всё нормально? – несмело спросила я, надеясь, что не выхожу за рамки приличий. Я колебалась где-то между «не быть равнодушной стервой» и «лезть не в своё дело», чувствуя себя сапёром без снаряжения.– Да, но есть ограничения. Я пытался заниматься серьёзным спортом в Академии, но после первого сезона загремел на замену клапана. Теперь только лёгкие пробежки.– Какой у тебя маршрут?– Фонтаны Первого президента.– Таки тянет тебя к воде, – я усмехнулась.– Ха, да уж… – он понял мою иронию, усмехнулся в ответ. – А у тебя какой?– Аллея памяти. Люблю клёны.Нэлл сказала бы, что социализация проходит успешно, я почти не чувствовала неловкости, даже забыла про расходящиеся пуговицы. Но Браунинг решил идти дальше, и я оказалась к этому не готова.– Хочешь прогуляться? – он чуть согнулся над рулём, пытаясь заглянуть мне в глаза.Его взгляд обжёг меня. Ровно на мгновение я увидела в нём то, что он так давно и тщательно скрывал, с чем осторожничал, чтобы не казаться слишком настойчивым и не спугнуть. Его интерес был гораздо больше, чем дружеский, и я в очередной раз убедилась, что мне это не показалось. Нет, всё же я слишком далеко зашла с этим своим платьем.– Нет, Дэм, я… Хочу домой.Я выпалила это на одном дыхании, и даже почти искренне – вместо «я хочу домой» в моей голове звенело «я боюсь».Он опустил глаза, сохранив мягкую улыбку на лице.– Доброй ночи, Флоренс. – И я дёрнула дверь.На улице оказалось холоднее, чем я рассчитывала. Осень, которая ещё утром не ощущалась вовсе, настигла меня под вечер промозглым воздухом и пронизывающим ветром. Прихватив раздувающиеся полы платья и проклиная себя за то, что не надела тренировочные штаны, я быстрым шагом направилась к парадной. Дэмиан отъехал от моего дома лишь тогда, когда я поднялась в квартиру.