21 день - страница 21

Я смогла заснуть только после двух таблеток снотворного. Сон был тяжёлым, мучительным – голову словно придавило к подушке бетонной плитой. Просыпалась я трудно: сирена в моём мутном сознании колыхалась, словно желе – то врезалась в уши визгом пилы, то ускользала, превращаясь в комариный зуд. Открыв, наконец глаза, я решила, что не буду ни о чём думать, несмотря на то, что память услужливо подкинула мне образ Дэмиана Браунинга, сжимающего руль и это его «Доброй ночи, Флоренс». Сейчас это звучало, как издевательство.Я подошла к окну, стараясь переключиться на привычные образы: хозяйку супермаркета, патруль, велосипедиста. Старушки Хэнли видно не было. За стеной не слышно собачьего скулежа. Наверное, задержались на площадке, у Хельги всё-таки лапы болят.Кофемашина голодно запросила капсул, я почистила её и запустила, потратив на это несколько лишних минут. Я выходила из привычного утреннего графика, и меня это тоже беспокоило. Прежде чем отправиться в душ, выглянула в окно ещё раз – соседки с собакой нигде не было видно. В душе я пыталась смыть с себя безотчетную тревогу, которая навалилась на меня сразу, как я встала с постели. Меня тревожило отсутствие на улице Хэнли, предстоящее совещание и встреча с Дэмианом. Именно поэтому на пробежке я старалась держаться как можно дальше от фонтанного комплекса.– Я собираюсь в Академию, Белл. – Звонок Максвелла застал меня на парковке, где я, стараясь не отсвечивать, пыталась пробраться в офис. – К нам завтра прибудут десять стажеров: двое в отдел инспекции, восемь – к Уилсону. Пусть ведут их на тактический полигон, а то Уилсон уже две недели форму протирает в штабе.Нештатных ситуаций, где требовалось бы вмешательство боевой группы, действительно не было уже давно. И это было хорошо. Но парни скучали без дела, выполняя лишь функцию охраны и сопровождения машин дезинфекции – и этот дурацкий спор на стрельбище, и неудачное свидание Уилсона с Левицки были тому подтверждением.– Оформи всех, будь добра. И ещё, жалоба на одно злачное местечко в Седьмом районе, они не прошли дезинфекцию по графику, в сортире отсутствуют антисептики. Надо проверить. А с завтрашнего дня начинаем внеплановые рейды. Я приеду после обеда, всё обсудим подробно.Старший инспектор отключил связь, и я мысленно обрадовалась тому, что буду загружена, а, значит, ненужным мыслям в моей голове не будет места.Перед отъездом в Седьмой район я ещё раз проверила текучку: стажёры были оформлены – каждому следовало подписать договор о неразглашении, со стороны полиции было тихо, техоснащение было в порядке, щиты функционировали нормально. Я ещё раз открыла вчерашнее фото – ничего не изменилось, галлюцинация не исчезла, неизвестный мужчина всё ещё стоял у берега океана, и волны едва не омывали ему ноги. Предстоящее совещание должно стать богатыми на события.Предупредив Уилсона о выезде – на проверки инспекция обычно всегда выезжает в сопровождении, Уилсон выделял на это пару своих ребят – я спустилась пообедать. За соседним столиком, спиной ко мне сидела Дебби Левицки. Она не заметила меня, что-то самозабвенно набирая на телефоне. Я увидела в зале ещё двоих из отдела аналитики и компанию из технического. Никому не было до меня дела, я была несказанно счастлива этому. Попросив у официантки печёный картофель и жульен из курицы, я последовала примеру Левицки и уткнулась в коммуникатор, листая последние сводки аналитиков. Сводки касались миллиона разных вещей: от экономики до настроений в обществе, и, находя внизу того или иного документа визу Браунинга, я в тревоге поднимала глаза на вход, опасливо ожидая, что он вот-вот материализуется в дверях и снова подсядет ко мне за стол. Я понятия не имела, как с ним теперь разговаривать. Складывалось ощущение, что наши с ним отношения словно неслись кубарем с горы, и каждый раз я думала, что вот он стоп, где я могу перевести дух, подумать, привыкнуть, как снова происходил какой-нибудь сдвиг, форс-мажор, к которому я абсолютно не была готова.Браунинг не материализовался, но Дебби, подняв голову и увидев меня, тут же вскочила со своего места и устремилась ко моему столу.– Привет, Флоренс, прости пожалуйста, я не помешаю?Она уселась напротив меня. Её большие, детские глаза были заплаканными, а лицо чуть припухшим, будто она не спала полночи. Всегда радостно-возбуждённая, сегодня она давила из себя улыбку. Я не отказала ей, прикидывая в голове, как бы тактично спросить у неё, в чём дело. Хотелось надеяться, что это не Уилсон допекает её своими домогательствами.– Извини, что я на тебя всё это вываливаю, просто мне тут вообще больше не с кем поговорить. В отделе одни мальчики почти, а женщины меня не особо воспринимают всерьёз… – Каюсь, я тоже не воспринимала её всерьёз, радовало только то, что я гораздо умелее многих скрывала это. – Я вчера пригласила Дэмиана поужинать. В «Лайм», – зачем-то уточнила она, хотя я и так поняла это.Я поняла ещё вчера, что Браунинг до поездки ко мне был в этом заведении и теперь узнала, с кем. Меня накрыло волной чувство стыда и досады, а после к ним присоединилась и злость. Я тут едва ли не крышей еду от переживаний, а он работает на два фронта? Чёрт, ну и дерьмо.У меня пропал аппетит, и я почти не слышала, что щебечет там себе Дебби, делая большие, круглые и заплаканные глаза пока фраза «…принадлежит другой», случайно не врезалась мне в слух.– Прости, Дебби, я задумалась. Повтори, пожалуйста.Левицки недовольно-обиженно сдвинула брови, но повторила.– Он сказал мне: «Извини, Дебби, ты чудесная девушка, но моё сердце давно занято. К сожалению моё чувство безответно, поэтому я хорошо тебя понимаю», представляешь?! – она смахнула рукой слезу с длиннющих ресниц, а я подавилась водой. Я так долго кашляла, что изумлённая Левицки подскочила ко мне с намерением похлопать мне по спине. Я вдруг испугалась, что она надаёт мне по лицу.– Спасибо-спасибо, – перемежая кашель сдавленными вскриками, я замахала руками. – Уже прошло, всё.Спрятав глаза в стол, я принялась вытирать салфеточкой брызги, попутно стараясь унять дрожь в руках.– Чудовищно несправедливая жизнь, чудовищно, – вздохнула Левицки. – Он был таким искренним… Я даже злиться на него не могу, – Левицки вздохнула ещё глубже. – Он мне шанса не дал. Что же там за идиотка такая?! – воскликнула она в пустоту и я, наконец, подняла на неё глаза, только сейчас целиком и полностью осознав то, что речь шла обо мне. Браунинг сбежал со свидания с ней ко мне. Он озвучил свои чувства, не называя имён и не представляя, что Дебби слово в слово донесёт его речь до меня. А, может так и было задумано, ведь Браунинг – та ещё заноза с процессором вместо мозгов! Нет, он не мог знать, что Левицки считает меня своей приятельницей, если только та сама не разболтала о нашей с ней единственной совместной пробежке… А, может, я все это придумала, и у него совсем другая боль – какая-нибудь школьная подружка или… От переизбытка информации у меня разболелась голова, надо бы переключиться. Я всерьёз задумалась об отпуске, который раз за разом предлагал мне Максвелл, как о способе сбежать.– Мне жаль, Дебби, – охрипшим от кашля голосом произнесла я. В груди болело от натуги. – Слушай, что ты думаешь насчёт Уилсона?Она вопросительно взглянула на меня.– Если уж мы о неразделённых чувствах говорим… – намекнула я. Взгляд Левицки прояснился, блеснул искрой интереса. – Он хороший парень, правда. Ты могла бы дать ему шанс.Дебби хмыкнула, покрутила браслет на запястье. Воспряла духом. Она наконец-то становилась похожа на саму себя – чуть взбалмошную и лёгкую, это радовало, а то я уже начинала за неё волноваться. Странно, я поймала себя на мысли, что проникаюсь к ней тёплыми чувствами.– Он не в моём вкусе… не знаю… – она вздохнула, сложила на груди руки. Смотрелась она при этом забавно, будто пирожное не могла выбрать в супермаркете.Браунинг тоже никогда не был в моём вкусе, и я не понимала, отчего меня сейчас так трясло в какой-то безотчетной, глупой, детской эйфории.