В большинстве своем молодежь
относилась к кханто, как к отголоску прошлого. Как к чему-то
условно полезному, но давно утратившему свои позиции. К тому, что
им, скорее всего, никогда не пригодится.
Конечно, и у кханто были свои фанаты.
Кто-то, как мастер Даэ, всю жизнь положил на его изучение. Но в
целом и общем это уже давно перестало быть массовым явлением. И
сейчас могущественные таны отправляли своих детей на обучение вовсе
не для того, чтобы те однажды смогли себя защитить от случайного
нападения. А исключительно ради того, чтобы сформировать в молодых
умах своеобразную идеологию кханто. Привить своим отпрыскам в том
числе и с его помощью благородство, верность слову и роду.
В кханто, кто бы что ни говорил, было
заложено многое из того, чем можно гордиться. Это ведь тоже путь…
своеобразный кодекс воина, философия и одновременно мораль, которая
даже спустя многие тысячелетия не утратила своей значимости. Именно
поэтому для большинства родов освоение наследниками хотя бы первых
ступеней кханто являлось обязательным. Это стало признаком хорошего
тона. Еще одной, как я и говорил, традицией, которой можно
гордиться.
Для мастера Даорна оно и вовсе
сыграло роль нерушимой опоры, которая помогла ему вырваться из
пучины отчаяния и заставила подняться с колен после полученного
увечья. Благодаря кханто он стал сильнее, нашел в себе силы жить
дальше. Поэтому я понимал, почему наставник так держится за это
искусство и почему пожилой учитель стал для него тем самым
авторитетом, к которому лэн Даорн даже спустя многие годы продолжал
прислушиваться.
У меня, правда, была другая ситуация,
но в какой-то мере кханто и мне тоже помогло. Благодаря ему я
изменился в лучшую сторону. Стал сильнее, быстрее, увереннее в
себе. Поэтому в конечном итоге я решил, что пока польза от кханто
есть, ничего предпринимать не буду. В том плане, что жаловаться на
нехорошего «дедушку Даэ» не стану, нервировать лишний раз опекуна
не начну, да и от учебы в школе Харрантао, разумеется, не откажусь.
По крайней мере до тех пор, пока великий мастер не скажет, что мне
там больше нечего делать.
Отношение к нему я тоже менять пока
не буду — с его точки зрения, он поступил верно, то есть проявлял
заботу о роде, действовал, исходя из высших интересов, а не из
банальной зависти, как Дэм. И это, если отбросить эмоции, было
принципиально важно.