Я прямо чувствовал, с каким усилием
подруге приходится делать каждый шаг и преодолевать выставленную
соплячкой защиту. Я словно в густом киселе оказался. На дне океана.
Под невидимым, но воистину чудовищным давлением, сквозь которое
приходилось прямо-таки продираться, чтобы продвинуться хотя бы на
волосок.
Арли, судя по всему, настолько
разозлилась, испугалась и одновременно расстроилась… настолько
обиделась на деда с матерью и больше не захотела никого видеть, что
даже меня пыталась вышвырнуть из комнаты. Уверен, если бы не Эмма,
фига с два я вообще смог бы к ней подойти.
Наконец, спустя несколько мэнов
отчаянной борьбы, подруга смогла подвести меня к девчонке на
расстояние вытянутой руки. И уже там я попросил Эмму вернуть мне
контроль над телом, после чего тут же оказался под безумно тяжелым
прессом и, не выдержав давления, буквально рухнул перед находящейся
в трансе девочкой на колени.
— Арли! — просипел я, с трудом подняв
неимоверно тяжелые руки и приложив их к детским щечкам. — Арли,
очнись!
Дайн! Ее кожа была холодна как лед!
Гладкая, словно фарфоровая, с крохотными капельками застывших
слезинок… Сколько она уже так стоит? Рэйнов шесть? Семь?
Больше?
Я покосился по сторонам и только
сейчас заметил, что в комнате не просто холодно, а по ней
прямо-таки гуляют сквозняки. Но не потому, что кто-то забыл закрыть
окно, а оттого, что все стекла в детской попросту повышибало, так
что температура в комнате ничем не отличалась от той, что царила на
улице.
А малявка, между прочим, в одной
пижаме из постели выбралась. Озябшая вся, застывшая, как сосулька
на морозе… так ведь и воспаление легких подхватить недолго. А то и
еще чего похуже, потому что в середине весны в Норлаэне было, прямо
скажем, не жарко.
— Арли, — повторил я, аккуратно
погладив ледяное личико. — Арли, солнце мое… это я, Адрэа.
Слышишь?!
Девчонка неожиданно опустила голову и
уставилась на меня жутковатыми белками глаз.
— Адрэа-а?
Она была похожа на куклу, у которой
от резкого движения закатились глазные яблоки. Все такая же
холодная, неподвижная, неживая. Голос тоже был какой-то
механический. Да и слова девчонка тянула так, словно забыла, как
говорить, и лишь сейчас начинала вспоминать, как это делается.
Одно хорошо — как только она
заговорила, ментальное давление резко ослабло, словно Арли
действительно начала приходить в себя. Она больше не пыталась меня
оттолкнуть, не стремилась отбросить подальше как ненужную или
опасную вещь. Напротив, с каждым мгновением исходящая от нее
жутковатая сила теряла напор и стремительно пряталась куда-то в
глубину ее пугающих белых глаз, тогда как Эмма с облегчением
подтвердила, что уровень ментальной угрозы наконец-то пошел на
спад.