— Принцесса Эсфея, не знаю,
как часто у вас проходят такие номера с мужчинами, думающими
причинным местом, но не позорьтесь, — Эранор тихо рычит и мягко
забирает свою руку, демонстративно вытирая ее о край рубашки, — вы
позорите не только себя, но и королеву-мать, которая не научила вас
тому, как стоит себя вести. Если у вас проблемы с мужем, то вам
стоит говорить с королем Элеманхом. Это он вам его выбрал, уверен,
он решит вопрос с вашим бессильным супругом и... ребенком, — это
даже звучало как полный бред, Эранор был в легком шоке от
предложения Эсфеи, но он аккуратно в её ладонь и вложил гниющий
персик. Вот на кого сейчас была похожа первая принцесса. На этот
персик. Вроде красивый, а если его разломать, косточка уже будет
сухой, а вкус мерзким.
— Приятной вам прогулки. И, на
будущее, если вздумаете повторить свое предложение, вспомните, что
для меня вы не стоите и волоска с головы вашей сестры Грейс, — Эрн,
словно издеваясь, склонил голову, будто у него осталось уважение к
Эсфее, и отпустил её руку.
Ушел он, широко шагая, потому
что находиться с принцессой рядом ещё хоть минуту желание
отсутствовало, так же, как и бродить по этому саду. Так что, стоило
ему войти в первый попавшийся коридор, мужчина юркнул в ход для
прислуги в стенах. Мало ли, Эсфея вздумает его нагнать и продолжить
свои манипуляции.
Благо, первая принцесса
Эритреи в погоню за Эранором не пустилась. Она так и осталась
стоять в саду, держа на раскрытой ладони персик из королевского
сада, рассеянно глядя в след удаляющему поспешно принцу. Впервые от
неё бежал мужчина, словно от прокажённой! Даже не обернулся ни
разу. Неслыханно!
Лишь спустя пару мгновений,
когда мозг Эсфеи переварил произошедшее, розовые, ухоженные ногти
впились в мягкий бок фрукта, сдавливая его в приторную кашу.
Красивое лицо принцессы исказил гнев.
— Да как смеешь ты! –
воскликнула она, отшвырнув в гневе персик в траву, —
варвар! Мужлан! – но, к счастью, Эранор не мог слышать её
визга, так далек уже был принц Фирнена. Эсфея еще много отменной
кабацкой брани извергла из недр своего изящного, стройного тела.
Такое не снилось ни одному матросу, ни одной портовой жрице. Её
самолюбие было задето сейчас, растревожено, как осиное гнездо.
Именно королева-мать, которую упомянул Эранор в своём наставлении,
внушила дочери, что прекраснее её нет на свете. Именно отец
избаловал её вниманием. Окружающие мужчины не могли противиться её
флюидам. И только один отверг… один, не считая её мужа
Руперта.