- Точно, у меня ведь есть своя
собственная газета. Я газетный магнат, - грустно улыбнулся Иван,
вспоминая, что, вообще, такое. – Кажется, Пушкин хотел с помощью ее
немного подзаработать, распространяя по подписке. Там печатались
самые известные поэты и писатели империи, а выхлоп, к сожалению,
оказался пшик, да маленько…
Гербовая бумага с императорской
подписью казалась внушительной и рождала в его голове очень
интересные мысли о своем будущем.
- А ведь идея-то хорошая, - кивнул
он сам себе. Да что там хорошая, идея гениальная! Просто Сергеич не
самый хороший бизнесмен и выбрал не тот формат для газеты. Нужно
было работать иначе, тоньше, хитрее…
Вот теперь уже Иван улыбнулся шире.
Если его задумки получится реализовать, то газета сможет не просто
кормить все его многочисленное семейство – его самого, супруг,
четверых детей, сестры жены с детьми и кучу кухарок с горничными,
но и неплохо их одевать.
- Хорошо, очень хорошо, - документ о
создании газеты лег в другую сторону, и, наконец, в папке остался
лишь пара бумажек, густо исписанных какими-то пронумерованными
фамилиями. – Так, это что это такое? НатальяI,
КатеринаI, КатеринаII, Кн. Авдотья,
КатеринаIV, Пульхерия, Анна. Что-то я не пойму, чего это
такое…
Его взгляд сместился к самому началу
списку, где по логике должно быть некое наименование всего этого. И
правда, там было что-то написано, что с трудом было
разобрать.
- Донжуанский список А.С… Мать твою,
- опять вырвалось у него. – Он написал список любовниц и держал его
прямо у себя в столе?! Александр б…ь-Сергеевич, а не охренел ли ты
в край? Простите за мой французский.
Иван, конечно, был знаком с
исследованиями пушкинистов о довольно богатой и разносторонней
личной жизни великого поэта, но в некоторые вещи и истории старался
не сильно вдаваться. Скорее даже пытался отстраняться от них, чтобы
сохранить цельное и возвышенное представление о Пушкине. Но сейчас
Александр Сергеевич раскрывался перед все с какой-то совершенно
неприглядной стороны, что не могло не шокировать.
- Ай да, Пушкин, ай да с… сын! Вот
тебе и солнце русской поэзии, на которое полторы сотни лет молилось
четверть русскоязычного мира… Ты у нас, оказывается, заядлый
игроман – раз, неисправимый бабник – два, - Иван укоризненно качал
головой, загибая пальцы. – К этому еще нужно прибавить твою
невероятную задиристость и обидчивость, из-за которых ты по любой
пустячной причине вызываешь на дуэль…