Через
мгновение уже вся троица счастливо ревела, обнимаясь,
смеясь.
***
Петербург, Сытнинская улица, вблизи от Сытного
рынка
Наверное,
странное это было зрелище, если посмотреть со стороны. По улице шли
двое господ, один из которых болтал без умолку, а другой молчал и
блаженно улыбался.
- …
Саш[А], ты совсем меня не слушаешь, а витаешь где-то в облаках,-Лев
пытался обидеться на брата, но получалось у него не очень. Характер
такой, серьезно даже обидеться не мог. –Я тебе уже битый час
рассказываю о своих идеях. Если все получится, то у нас будет так
много денег. Ты слышишь меня? О чем ты, вообще, думаешь?
Продолжая
улыбаться, Александр мотнул головой. Молча. В самом деле, не
скажешь же на всю улицу, что безумно влюбился, причем не в кого бы
то ни было, а в свою собственную супругу.
-
Саша[А]?! Я тебе тут душу изливаю, а ты..., - насупился брат.
-
Это было
какое-то наваждение, охватившее его в тот вечер и до сих пор никак
не отпускавшее. Тот момент, когда его «накрыло» впервые, Александр
прекрасно помнил. Он сидел в своем кабинет и едва только от злости
не трясся, понимая, что лубочный красиво-парадный образ великого
поэта, созданный в литературе, оказался не более чем ярким
фантиком. Реальный Александр Сергеевич, вокруг которого «водили
хороводы» тысячи и тысячи учителей и которым «тыкали» своим
ученикам, был совсем другим: исключительно злопамятным, неимоверно
обидчивым, особенно безрассудным и крайне непостоянным. Понимание
того, что гений слова и рифмы, являлся так себе человеком, стало
для него особенно болезненным.
-
Саша[А]…, - болтовня Льва продолжала звучать неразборчивым фоном,
который он по-прежнему пропускал мимо ушей.
Но едва в
тот вечер Она зашла в кабинет и коснулась его плеча, как гнев и
злоба исчезли. Словно прозвучал божественный щелчок пальцами, и
тяжесть на душе испарилась, как ее никогда и не было. Он смотрел на
нее и никак не мог отвести взгляда, получая физическое наслаждение
от одного лишь созерцания. Что, как и почему это происходило,
ответов на эти вопросы у него не было.
-
Саша[А], ты меня начинаешь пугать, - не унимался брат, пытаясь
достучаться до Пушкина. - Что это за глупая улыбка? Ты похож на
сопливого юнца, впервые попавшего на бал. Но им-то это
позволительно, а ты-то, ты-то…
Александр
отмахнулся, словно от назойливой мухи. Его душа пела – «она моя,
только моя»! Наталья Гончарова, муза великого поэта, в честь
которой создавались величайшие поэтические произведения русской
литературы, его! Еще недавно он рассказывал о ней на своих уроках,
показывал иллюстрации из учебников, а сейчас слушал ее голос,
любовался походкой, и не только...