Нет, так не пойдет.
- Вы слышали, да? – быстро повторил Николя. – Клянусь, я слышал
что-то!
- Не вибрируй, прыщ, - беззлобно сказал Стас, опять глубоко
затянулся, огонек на миг превратил его лицо в кровавую демоническую
морду. – Нет тут никого. На той стороне, - он махнул рукой куда-то
за дом, - жил мент, но его инсультом прибило в позапрошлом году и
теперь здесь тишь да гладь. От Вокзальной и до Советской глухо.
Дома говно.
- Тогда зачем мы тут, раз дома говно? – буркнул Мишка. – Пошли
бы на верхнее Дубово. Или на Еловую…
- Там на каждом доме по три-четыре сигнализации, да охрана
бродит. Хочешь сразу в высшую лигу, дружок? – Стас задумчиво
уставился на Михаила. – Может, сначала, на кошках потренируешься,
хе-хе? – Не дождавшись ответа, он вновь глубоко затянулся, пряча
сигарету в кулаке. – Время идет. Давайте резче. Кто лезет-то?
Мишка уставился на выбитое окно как на вход в преисподнюю. Вот и
все. Осталось лишь переступить черту. Оставить позади беззаботную
жизнь простого школьника и перебраться в мир с другими законами. Он
сглотнул и почему-то представил себе взгляд мамы, когда его со
скованными руками выводят из квартиры и ведут по лестнице вниз.
Почему-то вспомнилась фраза, выведенная на стене между третьим и
вторым этажом его подъезда. «Я студент из лесопилки, в голове моей
опилки».
Как-то обидно будет покидать родной дом с таким вот лозунгом на
прощание.
В голове моей опилки. Ля-ля-ля.
- Ну? - напомнил о себе Стас. Сердце быстро-быстро застучало
где-то в районе горла. Пауза затянулась. Бык переводил взгляд с
Мишки на Николя и курил. Он совсем не улыбался. Он смотрел так
серьезно, что Мишу пробила испарина.
Чертова пауза. О, как он ненавидел эти паузы. Они всегда
выпадали совсем некстати. Даже в школе, когда учитель спрашивал:
«кто готов отвечать», а класс подавленно умолкал – ничего не
готовивший Мишка мог поднять руку и нагло встретить очередное
замечание или плохую оценку. Лишь бы не быть в этой паузе. Лишь бы
вырваться из нее.
Сейчас на кону стояло будущее, в которое затаскивал его друг -
Николай Французов. И пауза, гребанная пауза, уже вырвалась наружу,
повисла над головами трех взломщиков и тянула к языку Миши гнилые
щупальца. Во рту пересохло. Но Мишка уже чувствовал, как срывается
с губ приговор будущему.
- Я пойду, - сказал Николя.