.
Очевидно, что в 1858 году, накануне появления нового военного журнала, это противостояние еще не было столь очевидно. «Русский инвалид» – орган Военного министерства – печатал статьи о причинах превосходства французов Крыму, обращая внимание на рассыпной строй, прицельную стрельбу>155, вооружение легкой пехоты штуцерами, индивидуальную подготовку бойцов и т. п.>156 Более того, редакция заняла довольно очевидную позицию по отношению к крепостному праву и перспективам его отмены, конечно, не декларативно. Публиковались материалы о том, как это зло преодолевалось в других странах>157, о способах возможного решения проблемы в России>158.
Но уже первая книжка обручевского издания вызвала в газете раздражение. «Не хорошо, не хорош тон «Военного сборника», – гласило безымянное обозрение „Русского инвалида“. – С этим согласится всякий»>159. Даже частично не согласившийся с критикой генерал-адъютант граф С. П. Сумароков не стал защищать журнал вообще – ему не понравились идеи рассыпного боя и индивидуальной подготовки солдата, о которых говорилось в первой книжке сборника>160. В «Отечественных записках» также сделали вывод после публикации первых двух книжек «Военного сборника»: «Действительно, большая часть злоупотреблений в военной службе прямо связана с интересами лиц, стоявших довольно высоко в военной иерархии»>161.
Сложилась сложная и неприятная для редакции ситуация, когда взаимные обвинения сделали весьма затруднительной работу Обручева в «Военном сборнике». У нового журнала возникли многочисленные и влиятельные недоброжелатели. Целенаправленно создавалась атмосфера, в которой стал возможным решающий удар. Высокопоставленным противникам «Военного сборника» был нужен повод, и они создали его сами>162.
Военным цензором полковником Л. Л. Штюрмером был сделан доклад «О вредном направлении всей русской литературы вообще и „Военного сборника“ в особенности»>163. Людвиг Людвигович Штюрмер был человеком образованным. Он был членом Военно-Ученого комитета по отделению Генерального штаба и действительным членом Русского Географического общества>164. «Надо отметить, – вспоминал участник этих событий, – что это был беспощадный и ядовитый цензор. Его принципы в цензурном отношении доходили до нелепости; иногда от его замечаний и поправок приходилось злиться, а иногда просто смеяться. Он был очень неглупый человек и при замечаниях своих всегда умел осветить авторскую мысль со своей, так сказать, ехидной точки зрения, иногда даже умышленно искажая смысл»