И все же Пушкин продолжал надеяться на побег. Он даже обсуждал его детали с сыном хозяйки Тригорского, Алексеем Вульфом. Нужда заставляла и много трудиться. Пушкин продолжает работать над «Борисом Годуновым», «Онегиным», готовит к изданию книжку своих стихов… Тоску периодически разгоняет, сочиняя письма своим друзьям…
В апреле его посетил еще один лицейский товарищ и друг – барон Антон Дельвиг. Пушкин давно ждал его. И вот, наконец, Дельвиг перед ним. Пушкин радостно обнял друга.
– Ах ты, толстяк, увалень… – притворно ругаясь, – с восхищением говорил он другу. – Как я заждался тебя, уже и надежду почти потерял. Что так задержался?
– Тебе же известно, Француз, – с улыбкой растроганности отвечал Дельвиг, – что мы предполагаем, а бог располагает. Моя поездка в Витебск увенчалась лихорадкой. Провалялся с температурой больше двух недель…
– Как же я рад тебя видеть!.. – глядя на друга, восхищался Пушкин. – Но болезнь пошла тебе на пользу, барон: ты стал еще толще.
И Пушкин рассмеялся своим заразительным смехом.
– Мама, – крикнул Пушкин, – встречай гостя!
На крыльце появилась Арина Родионовна, вся кругленькая, аккуратненькая.
– Здравствуйте, – поклонившись, поздоровалась она. – Заходите в дом.
– Мама, это мой друг Дельвиг, поэт, прошу любить его и жаловать.
– Мы всегда гостям рады, – пропуская друзей вперед, сказала няня, улыбаясь.
– Какая прелесть твоя няня, – с восхищением воскликнул Дельвиг, когда они вошли в кабинет поэта. – Именно такой я себе ее и представлял.
– Вот побудешь у меня недельку-две да послушаешь ее сказки, ты в нее влюбишься окончательно.
– Нет, Француз, я надолго не задержусь, надо возвращаться в Петербург. Дел, брат, невпроворот…
На пороге появилась няня.
– Милости просим откушать кофейку с пирожками, – проговорила она своим каким-то по-особому звучащим голосом.
– Пойдем, барон, перекусим. А потом я тебя засыплю вопросами. Ты, наверное, с дороги проголодался.
– С удовольствием откушаю ваши сельские брашна, – согласился Дельвиг, который никогда не страдал отсутствием аппетита. – Да и у меня есть для тебя, дорогой Александр Сергеевич, целый ворох посланий. Но, как водится на Руси, сначала гостя надо накормить, в баньку свести, в постель уложить, а потом уж к делу приступать.
– Нет, барон, – заливаясь своим смехом, ответил Пушкин, – покормить мы тебя покормим, а с банькой и постелью погодим. Мне не терпится прочитать, что пишут мои друзья.