– В ваших рассуждениях намечается противоречие, я сейчас провожу время не в ночном клубе, вместе с вами в дикой Колыме, – заметил представитель золотой молодёжи, кривя губы, теперь уже точно изображая презрительную усмешку.
– Ты еще скажи, что помимо веления судьбы отправился на Колыму в поисках романтики, – как можно язвительнее заметил я.
– Почему бы нет. Причём хочу, чтоб романтика была полной. Здесь, на Колыме, где мы находимся, сотовая связь отсутствует, я мог бы взять телефон спутниковый, чтоб связываться с преуспевающим бизнесменом родителем, этого не сделал… Вы, конечно, не читали «Земля людей», Экзюпери. Французский писатель, одновременно был лётчиком, возил срочную почту и летал над Кордильерами, над Сахарой, участвовал в борьбе с Гитлером и погиб в сорок четвёртом. Колдовская сила ремесла лётчика открывала перед ним иной мир. Он сражался с чёрными драконами, увенчанными гривами синих молний, с наступлением ночи вырывался на свободу и прокладывал путь к звёздам. Обывателей он сравнивал с термитами. Они построили для себя тихий мирок, замуровали все выходы к свету. Они не жители планеты, несущейся в свободном пространстве.
– Ты хочешь сказать, что у тебя такие же интересы, как у Экзюпери?.. Если б ты прилетел на Колыму ради романтики и сражения с чёрными драконами, то не ходил бы с кислой физиономией, вроде тебе всё надоело, шевелиться и то не хочется. Не посылай тебя начальники в маршруты – сидел бы в лагере. Я догадываюсь, почему ты здесь – попал в скверную историю, из которой и богатый родитель не мог выручить, пришлось срочно уносить ноги, а надежде отсидеться в дальних краях до лучших времен, когда страсти улягутся. Мне это знакомо. (Я, конечно, не собирался сообщать, что как раз по такой причине оказался на Колыме). Жизнь пошла у тебя не гладко, жить как-то надо, ты и цепляешься за романтику в надежде, что появится какой-то свет. И романтика была в моде прежде, сейчас у всех на уме деньги, тем более у таких кадров, как ты. Ваша романтика – прожигать время в казино, ночных клубах…
Я замолчал потому, что насторожило поведение ушедшего к реке долговязого дядьки – упал на колено, словно подобострастно преклонялся перед любимой женщиной, одну руку прижимал к сердцу, правую артистически выбросил вперёд, стремился показать, что ради своей возлюбленной даже готов продать себя в рабство. Вот он, похоже, начал исполнять арию из оперы, слова не разобрать из-за приглушённого гула находившегося ниже по течению примерно в полукилометре от нас порога. И вдруг он поднял руку и выстрелил, не в воображаемого противника, в воздух. Ракетный заряд стремительно взвился в небо, раскрылся, потом замедленно опускался, соря огонь вокруг себя.