Весь вечер, между делом перелистывая телеканалы, я давал возможность грибадиру насладиться самым низкосортным и криминальным контентом, крепя в сознании гостя всю бесперспективность его намерений поиска того русского, о котором он начитался у Достоевского. Ближе к полуночи толстяк окончательно сник и его глаза, полные безнадёжного отчаяния заблестели от навернувшихся слёз.
– Выходит, миссия невыполнима? – сокрушённо заключил он, с надеждой глядя мне в глаза.
– Русский человек никогда не сдаётся и не отчаивается, – я многозначительно направил палец себе на грудь, – вот я, как яркий представитель русского мира никогда не поддаюсь унынию, ибо уныние это грех! И тебе не дам прокиснуть!
Моя ладонь мягко опустилась на его плечо:
– Побудешь у меня какое то время, обдумаешь всё, прикинешь, может и выполним мы твой контракт! На крайняк – за мной понаблюдаешь, я ведь что ни на есть русский, на сколько настоящий – не знаю, но уж точно не хуже других!
Утро понедельника встретило меня беспардонным солнцем, рвущимся сквозь неплотно задвинутые шторы и на удивление хорошим настроением. Пан Уи, собрав кухонный диван (на нём последние полгода спал я), бодрый и розовощёкий восседал за накрытым столом, с которого из большой тарелки на меня призывно взирала ароматная глазунья с сардельками, соблазняя меня в три глаза. Горячий кофе едва зримыми завитушками пара покидал застенки чашки, наполняя кухонный эфир фимиамом умиротворения. Сев за стол, я поймал себя на мысли, что последний раз Ева встречала меня завтраком около года назад, кажется, в мае… Дальнейшее развитие воспоминаний потеснила мысль о первом приятном бонусе от моего гостеприимства.
– Я всё обдумал и принял решение постигать загадку русской души через вас, мой друг! – зазвучал мультяшный голос.– Конечно, если вы не имеете ничего против!
– Не имею! – промычал я, не открывая набитого рта.
– Однако, принимая моё предложение, – продолжил Уй, – вы должны понимать – ваша жизнь изменится коренным образом, ибо прямой междууровневый контакт невозможен без расширения сознания контактёра низшей цивилизации, что не всегда это идёт ему на пользу.
Я понимающе кивнул – глазунья была искусно приправлена букетом специй, от которых привычный вкус сделался экзотическим, прикончив обыденность. Подобным образом воспринимаются знакомые и уже набившие оскомину на родине блюда в ресторане заморского отеля в первые дни. И даже привкус свиных сарделек, ставший за долгие годы неотъемлемой частью моего будничного утра, отдавал еле ощутимой неизведанностью хамона.