Услышав про мой обет, бояре озадаченно задумались и
только Василий Бутурлин, с сомнением смотрел на мой кубок. Мысленно
чертыхнувшись, я обернулся к Вельяминову и велел отнести
окольничему свою чашу.
- Василий-су, царь жалует тебя своей чашей, - громко
провозгласил Никита подойдя к Бутурлину.
Тот встал и, поклонившись, принял из рук кравчего мой
кубок. Потом провозгласив здравицу в мою честь, в один мах вылил
себе в рот его содержимое. Скривившаяся морда Бутурлина стала мне
наградой и я, улыбнувшись, участливо спросил:
- А ты Василий, верно, думал что я мед пью?
- Государь, - раздался голос с другого конца стола, - не
изволь гневаться на своего холопа, а скоро ли жена твоя и сын
прибудут?
Я медленно обернулся в сторону говорившего и увидел
подобострастно улыбающегося Бориса Салтыкова. Первым моим
побуждением было спросить его: - "а какое твое дело, собачий сын?",
и кинуть чем-нибудь тяжелым, но вместо этого я лучезарно улыбнулся
и спросил помягче.
- А тебе какая беда, честной дворянин?
Салтыков смешался, он действительно был только московским
дворянином и его, строго говоря, за моим столом быть не должно.
Правда, в последнее время думцы усилено домогались, чтобы Бориса
пожаловали чином окольничего, какой был у его умершего лет пять
назад отца, и я был склонен в этом вопросе уступить. Салтыков был
двоюродным братом Миши Романова и принадлежал к старинной
московской аристократии, враждовать с которой было опасно.
Троюродный брат его отца Михаил Глебович сейчас находился в Польше
при дворе короля Сигизмунда. Короче, семейка была подлая и
влиятельная.
- Да как же, великий государь, терем великокняжеский
вельми ветх. Стыдно будет что царица наша и царевич в таком гладе
жить станут. Вели своим холопам за работу приниматься, да поправить
его, а не то всем нам бесчестие случится.
Бояре встретили заявление Салтыкова с явным одобрением. В
общем, их можно понять, дворец действительно обветшал и изрядно
разорен. Говоря о забитых окнах, ветхой крыше и гуляющем ветре, я
вовсе не преувеличивал. А все члены боярской думы тоже живут в этом
дворце и отсутствие всякого намека на комфорт им вряд ли
нравится.
- Чинить этот дворец только деньги на ветер кидать, -
отвечаю думе с тяжелым вздохом, - вот, даст бог, отвоюем Смоленск,
тогда можно будет о новом дворце подумать, каменном. В таком чтобы
и жить и послов принять не стыдно было.