- Ну что ты на меня смотришь, ровно на прокаженного, - не
выдержал он наконец Федькиного взгляда, - холопа не видел?
- Да чудно, только вот разбойники и душегубы были, а
теперь холопы.
- Эх, господин мой, разве же мы были разбойники? Так голь
перекатная, да горькая! Да и душегубы из нас так себе.
- Эва как, а кто же, по-твоему, душегубы?
- Не изволь гневаться господин боярский сын, а по
сравнению с нашим теперешним господином, а твоим сотником, что я,
что Косач покойный, что любой из тех, кто сейчас саблей во дворе
машет, и не разбойник вовсе, а котенок слепой супротив волка.
- Для слепого котенка ты больно много мяукаешь, -
раздался голос неслышно вошедшего Корнилия, - подай-ка лучше
сбитня, а язык попридержи!
Пока Сыч выполнял распоряжение, сотник обернулся к Федору
и спросил:
- Отдохнул уже? - и, не дожидаясь ответа, продолжил, -
сейчас возьмешь Ахмета, и еще кого похочешь с десяток, и поедете с
приставами во двор к московскому дворянину Борису Салтыкову.
- Имать*?
- Да нет, приставы сами все сладят, вы там, чтобы кто
сдуру драться не учинил. Государь велел Бориса за местничество
неуместное с головою выдать стольнику Василию Бутурлину.
- Это как, голову сечь?
- Типун тебе на язык! Приставы его отведут во двор
Бутурлина на бесчестие, а вы следить будете, чтобы кто драться не
начал.
- А чего не стрельцы?
- Много будешь знать - скоро состаришься! У стрельцов
своих забот хватает, к походу готовятся или не слышал, чего
приключилось?
- Нет, а чего?
- Ну, ты даешь! Государя вор Заруцкий с его потаскухой
Мариной Мнишек извести хотели, а ты и не ведаешь. Теперь поход
будет на Коломну, государь сам поведет войска. Мы тоже пойдем, а
еще московский полк, немцы и большой наряд**. Так что как
управитесь с государевой службой, возвращайтесь не мешкая.
Федька поклонившись вышел, но уже подходя к коню
остановился как вкопанный. В голове молоточком застучали слова
сотника: - "Государева служба". Круто развернувшись, он побежал к
Михальскому.
- Чего тебе еще?
- Господине, - зашептал он ему, - а я видел монаха
давешнего!
- Какого монаха? - сначала не понял тот, но тут же
спохватившись, спросил, - Мелентия, где?
- Да у двора Пушкарева, я его не признал поначалу, он
пьян вельми был.
- Нашел таки черт в рясе, - забормотал, не слушая его,
сотник, - ладно ступай куда велели, да я зыком не трепи где ни
попадя!