Через пару часов вымокшие трироги уже уныло брели за всадниками среди деревьев, что стояли под проливным дождем, будто съежившись. Люди осматривали ландшафт, пытаясь найти место для следующего ночлега. Шествие замыкала буксующая на раскисшей траве машина с багажом. Решение забраться как можно выше не вызвало разногласий, поэтому вся компания брела в гору, стараясь добраться до самой вершины гривки. Кроме Грабовски, все молчали. О чем он говорил, никто не слушал, поэтому можно сказать, ехали в молчании.
– Я нашел! – вдруг закричал Брутан, указывая куда-то вправо.
– Что ты там нашел? – отозвался Милош, должно быть до смерти надоевший своей бесполезной болтовней даже самому себе.
Парень со шрамом отпустил свою кобылу и скрылся в кустах. Повинуясь острому приступу вечно терзавшего его любопытства, Грабовски выпрыгнул из машины и побежал следом.
– Вы только полюбуйтесь на это! – послышался из зарослей его голос. – Тут кто-то прикопал для нас отличную пятизвездочную берлогу!
Углубление в известняке, куда поместилось бы две такие машины, как у старика Уди, хоть и не было сделано руками человека, но явно подверглось существенной доработке. Об этом говорили мощные короткие брусья, которые кто-то вбил между полом и потолком, чтобы каменная крыша не обвалилась. Перед входом в пещеру лежал большой круглый плоский голыш со следами костра. Вход в укрытие располагался с южной стороны, а это означало, что находящиеся внутри люди не оказались бы под прямыми ударами шквального ветра ни на восходе Хеопса, ни на его закате.
– Брутан, зоркий глаз! – похвалил его Эму.
– Хоть выспимся сегодня как следует! – присоединился к поздравлениям Милош.
– Кто бы говорил! – проворчал Уди. – Всю прошлую ночь храпел и не дежурил.
– Да я глаз не сомкнул! – Тот весело рассмеялся, но тут же сморщился и схватился за пораненный нос. – Давайте распаковываться. …Мне необходимо лечение.
Он принялся рыться в сумке с лекарствами, остальные мужчины пошли собирать дрова, а девушки открыли запасы провизии. Скоро на плоском камне, перед входом в пещеру, запылал небольшой костер, и его свет заставил на пару шагов отступить овладевшую лесом ночь, в которой уже кружились светящиеся насекомые. Привлеченные светом, исходившим от пламени, они стали подлетать к очагу, чтобы в нем сгореть. Уди долго наблюдал за этим зрелищем, а потом схватил какую-то палочку, достал несколько обугленных телец, остудил их в ладони и съел. Судя по немой оценке, лакомство пришлось старику по вкусу.