Детский сад, школа, служба в армии… Картины прошлого ─ это волны, которые равномерно, одна за другой, набегают на литораль памяти и откатываются назад, разгладив блестящий песок, на котором иногда остаётся какое-нибудь яркое воспоминание в виде раковины или куска коралла.
***
Летние каникулы мы с родителями проводили в местечке Манглиси, расположенном в горах, в шестидесяти километрах к югу от города. Это царство хвойных рощ, которые чередуются со смешанными лесами. Рощи и перелески здесь наполнены солнечными лучами. Воздух в них сух и упоителен. Он насыщен ароматами хвои и еловой смолы.
Сдача комнат городским курортникам, которые вывозили сюда на лето своих отпрысков, была одной из статей дохода местных жителей.
В этом крохотном городке, окружённом со всех сторон вековечным лесом, со мной произошла одна из тех историй, которые запоминаются на всю жизнь и оказывают сильное влияние на детское восприятие мира.
Тем летом мы, как обычно, снимали комнату в одном из крестьянских домов. По утрам меня будили крики петухов, я вскакивал и, наскоро сполоснувшись из висевшего на веранде рукомойника с подвижным носиком, ещё до завтрака мчался наружу, торопясь с головой окунуться в прекрасный мир дачной жизни. Всё здесь разительно отличалось от размеренного городского существования.
Новый мир обрушивался и подавлял своим размахом, едва только я переступал порог. В воздухе веяло хвоей, к этому примешивались запахи навоза и сырого сена. По двору бродили куры и утки, в загоне похрюкивало семейство свиней, мычали коровы, лаяли собаки.
Селяне просыпаются с первыми лучами солнца, и кто-то уже стучал молотком, кто-то переговаривался с соседом через забор. Над всем этим великолепием деревенского утра простиралась бескрайняя лазурь, о которую ветерок размазывал редкие облака.
Сосновый бор начинался в нескольких десятках метров от ворот. А перед самыми воротами в загончике из металлической сетки лежал Фридон. Это был огромный свирепый пёс, чистокровный кавказец, размером с телёнка ─ из тех самых лохматых пастушьих овчарок, которые в одиночку справляются с парой волков.
Когда кто-то посторонний проходил мимо сетки, Фридон вставал и провожал его долгим сосредоточенным взглядом. Обходилось без истеричного лая и капающей с клыков слюны. Единственное, что выдавало Фридона в такие минуты, ─ это раскрытая пасть и налитые кровью глаза.