– В общем, год закончил с чистой
прибылью чуть меньше ста семидесяти тысяч, если точнее – сто
шестьдесят восемь триста, это то, что осело на счетах по итогам
года. Плюс там ещё с прошлого года немного оставалось.
– Да уж. То есть, даже если вычесть
то, что вы подарили девушкам…
– Во-первых, я им не дарил, они
заработали, это их доля. Во-вторых, я их деньги в расчётах не
учитывал. Сто шестьдесят восемь – это без Машиных восьмидесяти и
тем более – без Ульяниных сорока.
Последнюю фразу услышала и удачно
вошедшая в комнату Алевтина Ивановна, которая не сразу поняла, о
чём именно идёт речь, но «Ульянины сорок» подсказали ей правильный
ответ. Улина мама весьма удивилась, даже лицо не удержала. Тем
временем Неясытев, не спрашивая и не комментируя свои действия,
налил себе рюмку водки и выпил, не закусывая.
– Я уже побаиваюсь спросить, что в
вашем понимании означает «немного осталось», в смысле – с прошлого
года. Зато могу не бояться, что Ульяне не хватит на булавки!
– На булавки она и сама себе
заработает, есть пара проектов в задумке, реализовывать некому.
Тут вмешалась хозяйка дома.
– Ульянку привели в порядок,
более-менее. Но пока к ней не надо, дайте им минут десять.
Не через десять, но через пятнадцать
минут, подружки на самом деле вышли к нам. Мы с родителями Ульяны
успели оговорить время и формат проведения помолвки, приданое,
которое мне было совершенно не интересно, и ещё некоторые
технические детали подготовки к свадьбе.
После этого дело наконец-то дошло до
обмена подарками. Действо «по протоколу» должно было проводиться
или сразу при встрече или в конце обеда, мы пошли по второму
варианту, но до сих пор всем было не до того.
Неясытеву мы подарили, узнав от
Ульяны о его желаниях, письменный прибор, сродни тому, который я
получил на свадьбу. Не столь монструозный и тяжеловесный, но даже
более функциональный, за счёт изящества. Там были и три
чернильницы, для чернил разного цвета, и держатели для полудюжины
перьевых ручек, и три лотка для бумаг – для чистой бумаги, для
входящих и для исходящих документов, с соответствующими надписями.
И пресс-папье, и точилка для карандашей, и даже магическая печать с
эффектом, который дед называл «ламинированием», достаточно мощная,
чтобы разом закрывать стандартный лист писчей бумаги.