Отбросив вопрос о том, что произошло, Тэму начал грузить пострадавшего на носилки, когда к нему подошёл мужчина в тёплом пальто, сапогах и белых перчатках. Вид у него был главенствующий, и Тэму коротко осведомился:
– Административный человек?
Тот кивнул.
Тэму наскоро поклонился:
– Прошу прощения, что летел долго. Прилетел как смог. У вас карантинная зона, – он говорил это, а сам заканчивал перекладывать парня на носилки.
Административного человека эти слова развеселили. Он поджал губы, пытаясь не смеяться. Спросил заговорщицки:
– А ты знаешь, почему мы в карантине?
– Нет.
– Потому что мы убиваем людей, – понизив голос, сообщил мужчина. Тэму остановился на миг, испуганно взвив короткие брови, а затем, поняв, что главенствующий человек неудачно пошутил, повёл гравиносилки к фургону.
– Нашли время острить, – упрекнул он. Попытался открыть двери. Одна поддалась легко, другая застряла.
– А я не шучу, – мужчина решил помочь: налёг весом на противившийся предмет, и дверь открылась. Тэму залез в фургон следом за носилками и начал привычно подключать системы жизнеобеспечения. – Мы убиваем плохих людей.
– Таких нет, административный человек, – усмехался Тэму. – А кто сбился с правильного пути Земли, то их не убивают, но исправляют. Зачем убивать человека, если можно подарить ему верное сознание?
– Вам не сказали, что здесь находится и почему здесь карантин? – мужчина прижал руку в перчатке к груди и страдальчески покачал головой. – Уверяю вас, власти вам не говорят очень многого о по-настоящему плохих людях.
Тэму выбрался из кузова и утёр пот со лба.
– О, – равнодушно произнёс, – я подумаю об этом. Вы сопроводите раненого? Расскажете, что здесь произошло…
Человек отказался и долго смотрел вслед улетавшему фургону.
Удостоверившись, что машина покинула территорию, а сэр отправился под крышу, Смерть освободил надсмотрщиков от своего присутствия (и от еды – забрал и с наслаждением выкинул в ближайший утилизатор) и отправился в палату, где теперь жил Эндрю. Как ни странно, он заглядывал туда довольно часто: когда душу Тиринари ели непрошеные тоска и одиночество, когда её глодали сомнения.
Почему именно к Эндрю? Чувство вины? Ощущение страшной, непоправимой ошибки – местами, временами, когда жизнь героя поворачивалась к бывшему врачу отнюдь не лицом?