При обыске у него дома нашли целую кучу орденов и медалей. «Скупил по дешевке у русского героя», – решили чекисты и, не колеблясь, расстреляли мерзкого еврейского торгаша.
А спустя несколько месяцев из Президиума Верховного Совета СССР пришла бумага: за мужество и героизм, проявленные в ходе штурма укреплений противника на реке Висла, сержант первого батальона 215-го гвардейского полка Моисей Гольденблюм награждался Орденом Славы.
Нет, я конечно догадывалась, что Гумберт вовсе не такой циник и растлитель малолетних, каким сам себя описывает. И выбор на эту роль Джереми Айронса, самого чистого и трогательного из современных голливудских актеров – очень правильный выбор. Я давно замечала, что благородные люди видят себя не так, как мы, а совсем иначе. И меркантильная маленькая стерва в роли Лолиты – ну а кто еще может любить таких, как не настоящие мужчины? Свой брат, шпана, слишком хорошо их понимает.
В самом конце Гумберт спрашивает у растолстевшей и подурневшей Долорес: «До моей машины, так хорошо тебе знакомой, 25 шагов. Поедешь со мной?» И получает в ответ: «С тобой нет, только с Клэром Куилти». И Гумберт едет к этому самому Клэру и заставляет его умереть мучительной смертью – за Лолиту, никогда его не любившую, которую тот жестоко бросил. А ведь логичней было превратиться в законченного мизантропа, в очередной раз убедившись, что «никому мы не нужны».
И умерли они в один год – он в тюрьме, она родами. Может, там, наверху Гумберт и Лолита встретились, и все было совсем иначе. Но это уже другая история, которая не заставит меня плакать.
И угораздило же его с умом, талантом и больной душой родиться среди этих людей с лицами средневековых палачей Брейгеля и Ван Эйка – глаза по бокам лица и стрижка горшком!
Винсент впервые взялся за кисть в возрасте 27 лет, а в 37 уже умер. Он, в отличие от Пикассо, Дали и других новаторов, был художником от бога, а не успешным проект-менеджером. Ван Гог хотел просто рисовать, и первая картина задумывалась как типичное произведение какого-нибудь землистого передвижника. В его музее даже висит полотно, с которого он вдохновлялся – не помню имени художника, средней известности. Но получились «Едоки картофеля», рвущие душу и больше напоминающие «Каприччос» Гойи, чем картины реалистов.