– Я знаю о вас и вашей жене все. Знаю, что она больна, страдает депрессиями. Но мне ее не жалко. Нисколько. Однако сам я нахожусь в положении, которое дает вам отсрочку, если, конечно, вы ее купите. Признаюсь, что я – чекист, вам не надо рассказывать, что это значит. В Париже я в командировке. Сейчас до крайности нуждаюсь в деньгах, которые помогли бы мне продолжить порученную работу. Иначе, поверьте, у меня хватило бы решимости поступить по-другому.
– Это шантаж, – не то утвердительно, не то вопросительно вымолвил Санин
– Можно и так сказать.
– Но я могу заявить в полицию, и ваша миссия сразу же завершится.
– Вы разумный человек, Александр Акимович, и никогда этого не сделаете. Я покажу, что вы с супругой советские агенты, и, будьте покойны, моим аргументам поверят. А потом, если вы поможете моему делу деньгами, вам это зачтется при возвращении в Россию. Между тем это будет только справедливо: вы ведь зарабатываете здесь неплохие деньги, надо делиться со страной, которая вас сюда направила.
– Где гарантия, что вы меня не обманете? Где гарантия, что вы тот, за кого себя выдаете?
– Гарантий – никаких. Вам просто придется мне поверить и сотрудничать с нами.
– Да ведь я совсем не богат, у меня на руках две женщины, – сказал Санин и понял, что таким образом уже согласился на все.
– Мне нужны пятьсот франков наличными завтра и ежемесячные переводы из Нью-Йорка по этому адресу. По возвращении продолжите посылать аналогичную сумму в франках до тех пор, пока перевод не вернется не востребованным. И я оставлю вас в покое.
Санин посмотрел на визитку: Сильви Моно и адрес дома на одной из улиц соседнего 16-го округа.
– Дав деньги, я, по крайней мере, могу получить письмо к моей жене?
– Нет, конечно.
Они холодно распрощались, договорившись о встрече завтра. Санин еще долго гулял по осенним улицам, пытаясь обрести равновесие.
Домой явился поздно, выглядел довольным и оживленным..
– Лидуша, с русским незнакомцем покончено, – сказал он жене. – Как я и думал, оказался журналистом из «Русских новостей», охотником за твоей прежней жизнью. Извини, но пришлось дать отступного.
– Зря. Что ему помешает прийти еще раз и еще? Лучше бы ты свел меня с ним, у него бы не осталось никаких иллюзий.
«Их не осталось у меня, – подумал Санин. – Как ни крути, от прошлого никуда не денешься».