— Псс, Давид, — раздался голос Клавдии Никитичны.
Я приоткрыл дверь и выглянул. Гувернантка махнула рукой и
кивнула, показывая, что путь свободен. Я выбежал в холл и мы
быстрым шагом двинулись наверх. До шли до третьего этажа и Клавдия
провела меня прямиком в самую большую комнату в доме. Между прочим,
она занимала весь третий этаж дома. А это, на секунду, двести
квадратов.
— Спасибо вам, Клавдия Никитична, — произнёс я, войдя
внутрь.
— Клавидия, просто Кладвия, — повторила женщина, как тогда, при
нашей первой встрече. — Для тебя я всегда была Клавдией. Так, что
ты собираешься здесь искать?
— Искать? — нахмурившись, помотал головой, — ничего. Хочу
подождать отца и переговорить с ним, да и только.
— В таком случае, удачи, ваша светлость, — кивнула Клавдия и
удалилась.
Она первый человек в этом мире, кому я мог доверять. По крайней
мере, в ней были человеческие качества, не чуждые мне и вызывающие
уважение. Она ответила помощью на помощь, не забыла о том, что я
сделал. И даже несмотря на то, что ей, грозила опасность из-за
помощи мне, она не отказала.
Проводив взглядом Клавдию, обернулся и увидел огромную комнату.
Бесполезное пустое пространство - вот как я мог описать эти хоромы.
Конечно здесь был и душ и туалет с гардеробом. А ещё проектор над
кроватью, направленный в белую стену. Удобно, однако.
Я выключил свет и присел на диван, стоящий возле входа. Благо,
ждать мне пришлось не долго. Сначала услышал приближающиеся шаги, а
затем, дверь распахнулась.
— Мать твою! — выплюнул отец, увидев меня, когда свет в комнате
загорелся.
К слову сказать, ладони у него в ту же секунду засияли пламенем,
а зам он встал в боевую стойку, отпрыгнув от меня метра на два.
— Это всего лишь я, отец.
— Я вижу, что это ты, сын мой. Поэтому так и реагирую.
— И с чего бы тебе реагировать так, словно ты боишься меня? —
спросил я, вставая с дивана.
— Мне доложили о произошедшем! Ты всё таки пользовался тёмной
магией, как я и предполагал! Именно поэтому ты выжил после
отравления… — отец осёкся и отвёл взгляд, будто взболтнул
лишнего.
— Какого ещё отравления? — нахмурился я и вздёрнул бровь.
Огонь в руках отца погас, а сам он выпрямился, тяжело вздохнул и
отошёл к окну, засунув руки в карманы брюк.
— Тебя отправили, сын, — констатировал он. — Поэтому ты умер.
Поэтому мы тебя хоронили.