— У нас приказ стрелять на поражение. Этот псих отказывается
идти на переговоры, — командир гвардии, полковник Никулин, осмотрел
нас, — приготовиться к бою.
— Это мы любим, — улыбнулся Колян, дослал патрон в винтовки и
поцеловал приклад.
Он всегда так делал. Даже если эта фраза была не в тему
разговора, все равно говорил ее и выполнял свой ритуал. Заговор на
удачу. Суеверие, в котором он никогда не признается.
— М-да… — покачал головой сидящий напротив Коляна Витяй.
Все как всегда. Если выжил в одном бою, то перед следующим
инстинктивно пытаешься повторить все, что было в том. Каждое слово
или действие. Каждый шаг до боя кажется значимым. И пусть это
самовнушение, но в нашей работе у нас нет ничего, кроме удачи и
навыков. И удача всегда на первом месте.
Грузовик приближался к месту назначения под вой сирен.
— Собрались! Готовность минута! — заорал капитан.
Мы уже подъезжаем. Никакого мандража у меня не было. Да и откуда
ему взяться? Это всего лишь очередной псих с винтовкой. Не боевое
подразделение, засевшее по всем правилам военного искусства высоко
в горах, не вражеский штаб далеко за линией фронта и даже не группа
ублюдков, взявших в заложники женщин и детей.
Это просто псих с винтовкой. Почему же у меня такое дурное
предчувствие?
— Работаем! — раздался приказ.
Он сработал, словно спусковой крючок, выстрелив нами из машины в
залитый солнцем город.
Первая задача — обеспечить контроль за входами и выходами
объекта.
Заняв позицию перед домом и контролируя окна, я доложил по
радиосвязи и стал ожидать дальнейших команд.
— Товарищ полковник, есть новые вводные или работаем так? —
сзади раздался голос командира группы, лейтенанта Дурова.
— У него один ствол, патронов непонятно сколько, но скорее
всего, мало. Он сначала активно стрелял в воздух, но сейчас притих.
Экономит, — в рации раздался голос полковника Сатковского,
начальника аналитической группы.
— В доме точно никого больше нет? — переспросил Дуров.
— Родители девочки сказали, что оставили её одну на полчаса,
пока ездили за покупками в магазин. Они где-то там рядом трутся, не
хотят уходить.
Позади, метрах в тридцати, я и правда видел мужчину и женщину.
Белые как мел. Женщина, замершая в одном положении, с растрепанными
волосами. Она прикрывала лицо руками, громко рыдая в объятиях
мужа.
