Они
некоторое время молча рассматривали друг друга.
Хаттаб
открыто, цепко, без стеснения, с блуждающей улыбкой на губах.
Вера
украдкой. Бросала взгляды то на обстановку в просторной светлой комнате, то на
мужчину. Она бы его описала так: высокий и поджарый, чёрные волосы с проседью,
зачёсанные назад и открывающие высокий лоб; негустая короткая борода. Глаза – черные,
ясные и пронзительные, не лишенные лукавства. И несмотря на то, что перед ней
сидел бывший правитель эмирата, наделенный богатством и, бесспорно, властью – почти
не страшил.
-
Чай? Лимонад? Коктейль? Любой напиток, который пожелает красивая женщина.
Губы
шейха тронула игривая ухмылка, а веки сузились, желая скрыть явный плотский
интерес. Будто бы он не утолить жажду предлагал, а нечто, что утоляет желание
иного рода.
Вера
вдруг засмущалась. Румянец окрасил её бледную кожу щёк, выдавая волнение.
Сердечко застучало от мысли что она находится в покоях самого властного мужчины
эмирата. Пусть и бывшего. Наедине. По сути запертая. И вся дерзость её мигом
улетучилась под пристальным взглядом седовласого мужчины.
Прислуга появилась спустя пару минут и
уставилась на господина с ожиданием.
- Ирма, принеси мне карак*, - тут же распорядился
шейх и вопросительно посмотрел на Веру. – А гостье…?
-
Даже не знаю, - растерялась Вера, пришедшая не чаи и бодрящие напитки распивать,
а серьёзно поговорить. – На ваш вкус. Я не капризна.
-
Приятно это слышать, - Хаттаб расплылся в довольной улыбке и сказал филипинке:
– Сделай моей гостье собию*.
-
Будет сделано, господин, - и та, отвесив поклон хозяину, ретировалась из зала.
-
Так что тебя привело к моему дворцу, своевольная европейка? – он наклонился
вперед, поставив локти на колени и сложив кулаки под бородой, впился взглядом в
лицо Веры. – Надеюсь это настолько важное, что оправдывает твоё дерзкое
поведение?
Вера
расправила плечи и стараясь придать своему голосу уверенности, а взгляд
удерживать прямо, ответила:
-
Ваша традиция.
-
Традиция? – скривился Хаттаб. - Которая именно? – недоуменно.
-
На счёт мальчиков.
Вере
вдруг стало неловко открыто обсуждать мужской половой орган. Даже если он не
принадлежал королю. А она с ним не состояла в отношениях.
Хаттаб
продолжал изображать недоумение, играя бровями и Вера на краткий миг подумала,
что король издевается над ней. Всё понимает. Догадывается, но вынуждает её
произнести мысли вслух. И она, набрав в грудь побольше воздуха, решительно
произнесла: