-
Обряд обрезания! Я не позволю чтобы моему маленькому внуку обрезали
кончик…пениса! Это варварство! Кому нужна его крайняя плоть?! Ведь времена
сегодня иные! Нет угрозы воспаления – омовение в доступе! И присутствие крайней
плоти не влияет на веру в Бога!
Вера
сильно распалилась, возбужденно доказывая свою правоту и мнение что данная
традиция жестокая, кровавая и ничем не оправданная. Полный атавизм.
-
Так как мой внук наполовину русский, я считаю, что процедура обрезания может не
проводится. В нашем случае – не обязательна. В общем я против. И…моя дочь,
Александра тоже, - приплела и мнение дочери, решив что лишнее заверение не
помешает.
Вера
выдохнула и уставилась на безэмоциональное лицо Хаттаба, не произнесенного ни
слова протеста, ни слова согласия, пока она приводила доводы в пользу не
проводить варварскую манипуляцию.
-
Циркумцизия, - ответил Хаттаб и взяв с подноса хрустальную армуду с напитком,
поднес ко рту.
-
Что?
-
Название операции.
-
А…
-
Ваш коктейль, госпожа, - подошедшая азиатка протянула поднос с высоким пузатым
бокалом и трубочкой внутри.
-
Благодарю, - кивнула Вера, принимая напиток и тут же потянув через соломинку, благодарно
просияла. – М-м, очень вкусный! И прохладный! – закивала, подняв большой палец
вверх.
-
Спасибо. Всегда рада служить его Величеству и его дорогим гостям, - пропела
прислуга и бесшумно удалилась.
Хаттаб
осторожно прикасался губами к стеклянному ободку армуды, удерживая за верхушку
длинными пальцами и при этом неотрывно следил за Верой. За её живыми и
искренними эмоциями, так не похожими на женщин Востока. А уж про внешние данные
можно либо молчать, не глазея и не завидуя мужчинам из России. Либо открыто
любоваться, восхищаться, воспевать и приукрашать женскую красоту светлокожих
женщин.
Мать
его невестки – ещё красивая женщина. Блондинка.
Сеть
мелких морщинок вокруг глаз выдавали её возраст - за сорок. Но она была
по-прежнему стройна. С высокой грудью и гладкой кожей в области декольте. И ему
захотелось вдруг содрать её одежду, чтобы обнажить соски. Они такого же цвета
как её губы?
Член
невовремя встал, неприлично топорща ткань кандуры и король мысленно выругался.
Как некстати и уязвляет его перед гостей.
Вернулся
мыслями к их разговору.
Так
что она там пела про обрезание? А, что она против. Демон пустыни подталкивал
его пошалить с гостьей и Хаттаб, после минутной паузы, прямо спросил: