— Поцелуй? — тянусь к невидимому мужчине рукой в надежде на горячее продолжение.
Где я его подцепила? В австрийском баре? При отеле в Дубаи? Или привезла с собой с какого-то острова, как Лиуджи? Ах, Лу, загорелый весельчак с самыми нежными руками на свете. Его фотографии с руками оторвали в Нешнл Географик. Нет, это точно не Лу, слишком мозолистые пальцы. М-м-м, меня потянуло на работяг в клетчатых рубашках с фермы Айовы? Не похоже на меня.
Пальцы нащупывают крупный нос, по моим собственным приметам — лучший показатель либидо, и я улыбаюсь. Хорошо, я рада, что мой глазомер не ошибся в погоне за редкой красотой. Что же у нас дальше? Выразительные губы? Острые скулы Капитана Америки?
Борода.
Ауч.
Я не большая поклонница растительности на лице мужчины, особенно колючей, как чертополох в июне. Но я, однозначно, за разнообразие. Скорее всего меня подкупила его маскулинность. Такой первобытный инстинкт.
— Забирайся в постель, — томно шепчу моему новому приключению. Голова в такой приятной неге, не хочется просыпаться до конца.
— Ты точно ударилась головой, — усмехается.
Горячая ладонь соскальзывает с моей руки, лицо отстраняется от моих проворных пальцев. Какой бука.
— Марсель с моей мамой, можешь не беспокоиться, через пару дней вернем тебе в сохранности, — сухо констатирует мой любовник.
Доносится жалобный скрип, как от прохудившейся спинки старого стула, затем тяжелый выдох. Звуки напоминают Италию. “И запахи” — неожиданно понимаю я. Сырость и соль.
— Марсель?
Завела себе еще и француза? Или собачонку? С этими именами никогда не поймешь!
— Да, с сыном все в порядке, слава богу. Что с тобой произошло?
Со мной? Все прекрасно, я до конца не проснулась, и если он поторопится, то может получить мое “доброе утро” в самом лучшем исполнении. Обожаю такие моменты между сном и явью, все такое приглушенно-томительное. Но какая-то трезвая мысль все же проскальзывает сквозь мое матовое восприятие действительности.
— У тебя есть сын? — вопрос слетает с губ прежде, чем мозг даже конвертирует звуки в мысли.
Почему-то новость меня огорошивает. Бородатый фермер, еще и папаша. Сколько же я выпила и на какой паром села?
— У нас.
— Пфф, шутник, — пытаюсь повернуться на бок, чтобы уютнее устроиться под теплым одеялом, а юморист пускай сыреет снаружи, раз такой несговорчивый, но что-то мешает. Тело какое-то нездорово отяжелевшее. А правая рука и вовсе к чему-то присобачена.