Жизнь во времени – это очень таинственная вещь. Это как нерв. И человек, в силу абсолютной свободы обращения с пространством и образом, создал плакат. Он был первым, кто его создал. Мало того, он первый создал театральный плакат. Потому что в нем был такой выразительный лаконизм и такая ирония. Он всегда соответствовал скандальному состоянию. Он ввел в моду три предметы: шарфы, которые существуют до сих пор; шляпу, в сочетании с этим шарфом; и еще один интересный предмет – пальто. Этот предмет одежды появляется именно в 1890-е годы.
Аристид Брюан в «Амбассадер»
Чем вообще интересен плакат? Что он сделал, когда создал его? Он нашел настоящий язык плаката. Что это за феномен? Помните, мы говорили, что чем больше смотришь Дега, тем больше погружаешься в его мир? Он выходит за пределы самого себя. А у плакатов есть феномен оптики. Ты помыл комнату. И ты видишь ее оттуда. Она дает тебе информацию. У него, должно быть, плакат – это знаковое искусство. Именно Лотрек, в силу своей раскрепощенной гениальности первый создал уникальный вариант плаката. Это потом плакаты стали разные. Можно почитать историю плаката, но ничего другого или нового о плакате сказать нельзя. Это искусство знака.
Он уже был достаточно гениальным, чтобы добавить к плакату последний штрих – это слоган. Он делал плакаты для публичных домов, выражаясь мерзким языком, показывая теток и то, что они делают.
Еще я хочу заметить, как мы теоретичны. Вот кто-то пишет в стиле импрессионизма, а завтра кто-то другой возьмет и назовет это постимпрессионизм. Ничего «после» не было. Это было одновременно с мизерным разрывом. Уверяю вас. А в принципе, кафе Гарбуа усердно посещал глава постимпрессионизма Сезанн. Так какой тут разрыв? Импрессионизм это не направление в искусстве, это метод, которому следовали все художники. А постимпрессионизм это не метод, а язык. И если между импрессионистами есть очень много общего, то у постимпрессионистов ничего общего нет.
Они все были индивидуалистичны настолько, что не могли друг с другом находится ни в каком взаимодействии. Кто-то кого-то убьет, кто-то кому-то отрежет ухо. Они были совершенно отделены, каждый сам по себе. Сезанн единственный, кто никакого отношения к зрителю не имел. Когда-то один очень умный человек сказал мне: «Никогда никому не рассказывайте о Сезанне, обязательно наврете». Он стоит очень дорого. Помните это, потому что он – художник для художников. И это так. Он – евангелист. 20-ый век открывается Евангелием от Сезанна.