Уже часа четыре наша резиновая лодка трепыхающейся тенью мчится вниз по стремительному течению ледяной колымской реки Олы. А я всё ещё не могу успокоиться, вдоволь насмотреться на эту шумливую, янтарно всплескивающую воду, так празднично названивающую на всю округу в тысячи колокольцев. Этакий малиновый перезвон вперемешку с лесным птичьим переливом. И близкие бурые, и далёкие сиреневые сопки, и слегка подернутые желтизной леса, и ярко белеющие вдали полоски речных протоков, словно вытекший из печи расплавленный металл, – всё это, кажется, тоже звенит, играет, шумит, устраивая праздник осенней природы.
– Еще бы, хотел к такому привыкнуть за четыре часа. Я за все четыре года не привык… И не привыкну, наверное, никогда, – говорит Виктор, инспектор рыбоохраны, хозяин всей этой красоты, высокий, крепкого сложения молодой мужчина с пышной шевелюрой русых волос.
После моих долгих уговоров он всё же согласился взять меня с собой в очередной рейдовый осмотр своей природоохранной зоны. Все эти дни, которые я провёл с ним на Ольских водах, он не только опекал меня, кормил, поил и оберегал от возможных моих оплошностей. Он учил такому уму-разуму, без которого немыслимо свободное пребывание наедине с суровой колымской тайгой…
– Ты можешь себе представить всё это без реки, то есть без воды? – спросил он.
– Наверное, всё померкло бы, – ответил я.
– Теперь уже не помню, кажется, Аксаков сказал, что всё хорошо в природе, но вода – красота всей природы. Аксаков всё-таки… Видал, что выделывают! Это же прямо как в сказке: лови руками… горбуша, – он наклонился над краем лодки, опустив руку в ледяную воду, норовя схватить всплескивающую крупную рыбу. – Ух, ты! Зазевался. Так и перевернуться можно.
Только что улыбавшееся, веснушчатое молодецкое лицо парня посерьезнело, а руки проворно заработали веслами, манипулируя то левой, то правой, то сразу обеими.
Вокруг нас всё кипело, мерцало, вспыхивало солнечными брызгами – играла, суматошилась, спеша на нерест, лососёвая дальневосточная рыба.
– Да, нынче этой рыбы много. А было время, когда горбуша шла сюда так же редко, как сейчас кета.
Договорить Виктору не пришлось: далеко впереди, где белая полоска реки уходит в темнеющие заросли леса, он что-то заметил и тут же приложил к глазам бинокль.
– Кажется, ничего страшного, но поспешить не помешает, – и он налёг на вёсла.