. Но возможно ли такое в принципе? И откуда должен историк черпать свои идеалы?
В.О. Ключевский высказался на этот счет весьма скептично. «Историк задним умом крепок. Он знает настоящее с тыла, а не с лица. Это недостаток ремесла.., – писал он. – Отсюда оптимизм историка, их вера в нескончаемый прогресс, ибо зад настоящего краше его лица. У историка пропасть воспоминаний и примеров, но нет ни чутья, ни предчувствий»25. Конечно, можно сказать, что подобный «оптимизм» – позитивистское порождение эпохи Просвещения, о которой теперь впору вспоминать как о «бесполезном прошлом». Но дело в том, что сомнения в познавательной (а не поучительной) пользе историографии высказывались во все времена. И в наше время в России для этого есть особые основания.
Разумеется, базовым событием Года истории стал год 862-й – год призвания Рюрика. Окончательная легитимизация этого варяжского завоевателя вроде бы произошла 150 лет назад – тогда же отмечалось 1000-летие российской государственности. В советское время в порыве остаточного сталинского патриотизма, предписывающего борьбу с норманнской теорией, о 1100-летии Руси «забыли». Теперь Рюрик понадобился вновь.
Лично на меня из всех юбилейных событий наибольшее впечатление произвела Всероссийская научно-общественная конференция «Российская государственность: Исторические традиции и вызовы XXI века», проходившая в сентябре 2012 г. в Великом Новгороде. Поскольку организаторами конференции выступили наши ведущие университеты, на нее слетелись свыше 200 вузовских преподавателей, причем тех, в послужном списке которых безошибочно угадывалось преподавание «истории КПСС» или «научного коммунизма». Правда, Рюрика они никак не вспоминали, тем более, что даже не слышали имени автора самой серьезной работы о нем26, зато in corpore костерили нынешних врагов российской государственности.
Наши пращуры воспринимали историю в парадигме коллективного сопереживания. Собственно прошлого для них не существовало, они отваживались на «исторические» суждения в той мере, в какой это соответствовало их коллективному инстинкту. Они нуждались в герое, с помощью которого ощущали себя сильнее. Таким «коллективным» героем для россиян по сей день остается государственность.
Впрочем, данная конференция смотрится вполне безобидно на фоне некоторых современных «открытий». Так, один известный по телеэкрану оптимист-сатирик (произносить его имени не хочется) разом утер нос всем профессионалам, продолжающим бороться с приснопамятной норманнской теорией. Оказывается, этноним