Низкопоклонство перед всем французским Екатерина II прививала высшему сословию России. Дело образования она свела к чтению энциклопедистов и изучению античной (то есть языческой) мифологии. Русское искусство приобрело характер пошлой французской игривости и запестрело именами языческих кумиров – Венер, Аполлонов и прочих. Французский стал разговорным языком дворянства, часть которого вообще позабыла родную речь. (Так было вплоть до большевистского переворота: высший класс даже по языку являлся для народа чужим, иностранцем.) Вдобавок указом о вольности дворянства Екатерина II лишила уже всякого смысла крепостное право. Раньше крестьяне могли думать, что их трудами кормятся государевы слуги, – теперь помещики, освобожденные от государственных обязанностей, превратились в паразитический нарост на теле народа. Отсюда явился и грязный ужас крепостных гаремов, началась распродажа крестьянских семей по частям: разлучение жен и мужей, родителей и детей. На таких хозяев крестьянам трудно было смотреть не как на врагов, и эта нелюбовь вошла в историческую память.
В то же время при Екатерине II империя очень успешно воевала. Великим и благим делом явилось возвращение в семью православных народов Белой Руси, где святая вера со времен польского захвата была люто гонима папистами. Были присоединены к России земли Крыма и Северного Причерноморья. Но вместе с возвращением своих исконных земель Россия получила еще коварного «троянского коня» – значительную часть территории Польши. (Польские бунты сотрясали Российскую державу весь XIX век; оттуда же хлынули на Русь иудейские кагалы, породившие главарей террористических и революционных организаций, в том числе большевистских. Имперская страсть к захватам не раз шла во вред России. Еще одним чужеродным и враждебным державе «приобретением» при Александре I стала автономная Финляндия – там впоследствии при тайном покровительстве местных властей устроили логово «бомбисты»-террористы, там же отсиживались большевистские главари Ленин с Зиновьевым.) Империя внешне расширялась и обретала могущество, но в ней зрели смертоносные язвы.
Безудержный разврат, которому предавалась Екатерина II, заразил все дворянство. Прелюбодеяние, совращение чужих жен и мужей считались доблестью. Весь двор хохотал, когда узналось, что наследник престола, будущий император Павел I, ограничился дружбой с полюбившейся ему фрейлиной. Безбожие и нравственная скверна явились посевом Екатерины II на Российской земле.