– Папочка дома!
А я побледнела и стала искать, куда бы спрятаться, но ничего подходящего не обнаружила. Они не поняли, зачем я бегаю по комнате, и попросили не глупить.
– Сядь, – сказала Ханна и толкнула меня на диван. – Это папа.
Именно. Папа. В этом-то и проблема.
Бабушка Ханны приобняла меня, сказав:
– Это же замечательно!
Замечательно? Вовсе нет! Я услышала шаги по лестнице и увидела, как распахивается дверь. На пороге появился человек, расплывшийся в улыбке.
– Здравствуйте, мои дорогие!
Он поцеловал жену и детей. И это им явно понравилось. Что вообще здесь происходит?! В довершение всего он подошел прямо ко мне:
– Здравствуй, милочка. Вам тут весело играется?
Я утратила дар речи, и за меня ответила Ханна:
– Да, папуля. Смотри, как мы танцуем!
Она потанцевала, а потом в полном восторге стала что-то говорить отцу. А он отвечал ей таким счастливым голосом! Я никогда не заговаривала с отцом, я не могла вспомнить ни единого случая, чтобы мы с ним о чем-то разговаривали. У нас были только его разъяренные монологи.
В этот момент я осознала, что все может быть по-другому. Я своими глазами увидела, что с папой может быть хорошо. Я поняла, что мой отец не такой, каким должен быть, и каждый вечер молилась, чтобы Господь смилостивился и ниспослал ему смерть. Увы, мои мольбы были безответны.
* * *
Его смерти желал каждый из нас. Мы надеялись на несчастный случай или на пьяную драку со смертельным исходом, но ничего подобного не происходило. Мы оставались заложниками отцовского безумия.
Друг к другу мы относились так же, как отец к матери и к нам. Навлекшему на себя его гнев не стоило рассчитывать на какое-то сострадание – наоборот, он был источником бед всех остальных. Мы точно так же орали: «Это из-за тебя!», хотя прекрасно понимали всю непредсказуемость реакций отца.
О том, чтобы разозлиться на отца, не могло быть и речи, и мы ссорились между собой, обвиняя друг друга в безысходности ситуации. Мы росли в напряженной обстановке, и витавшая в доме постоянная угроза не оставляла места терпимости и взаимопониманию.
Агрессия моего отца пронизывала всю семью и впитывалась каждым из нас. Агрессия превратилась в способ общения. В детстве мы были жестоки по отношению друг к другу.
И мы не представляли себе другой жизни.
Жестокость перешла от одного поколения к другому. Отец бил маму. Следуя его примеру, мой брат Вим бил мою сестру Соню. Мой младший брат Герард бил меня. Я никогда не начинала драк, поскольку знала, что мне не победить. Ни отца, ни братьев. Я была самой маленькой, да еще и девочкой. Как бы я ни старалась походить на мальчиков, мне все равно не хватало физической силы.