Согласно Дж. Наю, эффективно пользуясь во внешней политике стратегией «мягкой силы», государства в состоянии привлекать других на свою сторону, добиваясь поддержки собственной повестки дня в международных отношениях путем демонстрации своих культурно-нравственных ценностей, привлекательности политического курса и эффективности политических институтов [40]. А.В. Торкунов указывает, что экспорт образования, продвижение языка и распространение национальных культурных ценностей могут также включаться в данную стратегию [26, с. 85].
Конечно, как всегда, дьявол кроется в деталях, и тест на такой подход, при котором рассеивание знаний и духовных ценностей ислама, диссеминация опыта организации религиозного образования, мультиплицирующая «плоды исламского просвещения» среди других сообществ, продвижение турецкого языка в тюркоязычных странах будет своим рассмотрением конкретной стратегической проблемы, обозначая ее как «завоевание» уже имеющихся и потенциальных друзей.
Согласно исламской традиции, поиск знаний, т.е. образование, рассматривается как одна из важных обязанностей человека, а обладающий знанием наделяется достоинством [30, с. 38]. Вера и знание, в соединении с терпением, многократно умножают способность индивидуума, говоря словами татарского мыслителя Мусы Бигиева33, «решить все проблемы и найти выход из любого положения», демонстрировать «лучшие пути для прогрессивного развития», «всегда вести свой народ по прямому пути к счастью», «быть лидером и вождем» [4, с. 48].
В завершающую декаду XX в., когда ислам активно присутствовал в публичной повестке дня постсоветских республик, идея возрождения исламских ценностей как духовной опоры и основы организации жизни и повседневного быта мусульман, не противоречащих демократическим преобразованиям светского государства, последовательно овладевала умами экспоненциально растущего числа приверженцев ислама. В определенной степени развитию этого дискурса не мог не способствовать и опыт Турции по «соединению ислама с демократией», знакомство с которым для российских, казахских, киргизских и узбекских мусульман оказалось более доступным после открытия внешних границ бывшего СССР.
Серьезное значение имело и крушение системы атеистического воспитания. Российский мусульманский деятель Р. Гайнутдин, руководивший с момента основания в 1994 г. в Москве Духовным управлением мусульман Центрально-Европейского региона России (в 2014 г. переименовано в централизованную религиозную организацию – Духовное управление мусульман Российской Федерации, далее – ДУМ РФ), важным достижением демократических преобразований в стране для мусульман того времени называет наступление духовной свободы: «Мы можем открыто чувствовать, проявлять свою принадлежность к исламу, гордиться принадлежностью к исламу, мусульманской культуре, мусульманскому миру» [7, с. 5].