Мила и Медведь - страница 15

— Чего ты их дергаешь? Пусть побесятся. Ты, как наш отец, — слышу приглушённый перегородкой голос, это Медведь распекает братца, а я вслушиваюсь в интонации его голоса, сравниваю, как он говорит с родными и как с подчиненными. Как будто мне больше заняться нечем, ну честное слово, психолог доморощенный.

— Дисциплина в первую очередь, — чеканит брат-отец-молодец, как на параде.

— Ой, да брось.

— Слушай, Рус, ты хоть понимаешь, что подрываешь мой авторитет своими подарками?!

А вот в моих глазах авторитет господина Медведя поднялся сразу на несколько пунктов. Мужчина и дети. Дети и мужчина. Этот набор почему-то всегда вызывает неслабый отклик в женских сердцах и моё, накачанное кофеином под завязку, увы, не исключение.

— У парней должно быть детство, Серёг. Ты сам был таким, помнишь?

— Так, парни, ну что вы насели на Людмилу. Верните ей телефон, мы едем обедать.

Когда Медведь в сопровождении брата покидает своё логово, дети с криками «Ура, едем в кафе!», едва не запрыгивают ему на голову. Мило-то как. Ну всё, сейчас расплачусь.

— Прошу прощения, Людмила, — он кивает в сторону галдящих племянников и закатывает глаза, мол, ну дети, что с них взять. — Сегодня меня уже не будет. Закончите с колонкой, можете идти домой.

— Можно Мила, меня, когда Людмилой называют, я себя сразу Людмилой Прокофьевной представляю из «Служебного романа».

— Как скажете, Мила, — он улыбнулся и вышел.

Какой он всё-таки чудесный! Я лишь глупо хлопаю повлажневшими от умиления глазками и чувствую себя дурой. Даже спасибо не сказала, не попрощалась толком ни с кем. Вот курица.

— Тётя Мила хорошая. Она мне нравится, — слышится из коридора писклявый голос мелкого, и я сникаю ещё больше.

Спасибо, малыш, кажется, нравлюсь я здесь только тебе.

Самое лучшее, что я могу делать промозглым утром выходного ровно в семь утра — это выгуливать соседскую собачку. У старушки периодические приступы ревматизма, и она в эти дни не выходит из дому. Бедная Альма такая же старая, как и её хозяйка: подслеповатые глазки, местами свалявшаяся, давно не стриженая шерсть и недержание до кучи — иногда мы не успеваем добежать до улицы, поэтому салфетки и пакетики у меня всегда наготове.

С несчастной собачонки в буквальном смысле сыплется песок — я нагибаюсь каждые десять метров, припевая «Га-га у-ля-ля», потому что забыла плеер, а без него скучная проходочка по парку становится вовсе унылой. Мимо меня стадами проносятся утренние бегуны, а я иду себе, по сторонам не смотрю, всё равно ничего интересного…