- О господи! - вздохнул окольничий, - Да за что же мне
это все? А вот если повелю за Буйносова идти?
- Утоплюсь!
- Тьфу!
Раздосадованный Никита Иванович потоптался немного, но
видя непреклонность сестры, сдался и оглядел горницу. У стены стоял
завешанный кисеей станок для вышивания, на котором Алена занималась
рукоделием. Отодвинув рукою занавесь, он посмотрел на вышивку, но
увидев, едва не уронил хлипкое сооружение на пол. С натянутого на
рамку холста на него смотрел собственной персоной государь всея
Руси Иван Федорович. Причем, не нынешний в русском платье с
небольшой аккуратной бородкой, а тот прошлый. Который когда-то
вытащил его из-за галерного весла и взял к себе на службу. В
рейтарском камзоле, с развевающимися длинными волосами и
вздымающего на дыбы коня. Царский окольничий сразу же узнал
картину, с которой сделана вышивка и это заставило его заскрипеть
зубами. Все дело было в том, что написал ее заезжий голландский
художник - дальний родственник царского розмысла Ван Дейка. Но
бояре, увидев ее, начали кривить губы, и мастер, по приказу царя,
написал другой портрет. На нем Иван Федорович был шитом золотом
платне** и казанской шапке***. Волосы острижены, а лицо покрыто
приличной его сану бородой. Никакого вздыбленного коня нет, а в
руках скипетр и держава. В общем, все, как и положено православном
государю. Вот эту картину и повесили в думном зале. А ту, что
художник писал ранее, разместили во внутренних покоях царя, рядом с
парсунами**** Катарины Свейской и детей: царевича Карла и маленькой
царевны Евгении. И все бы ничего, да только в тех покоях мало кто
бывал, и убранство их видел.
- Аленушка, - глухо проронил заподозривший неладное брат,
- голубица моя, а ты где сию парсуну видела прежде?
Промелькнувшие в голове окольничего одна за другой
страшные мысли, как видно отразились на его лице, но боярышня,
ничуть не испугавшись его потемневшего от еле сдерживаемого гнева
лица, шагнула вперед взяла с полки красивую книгу с медными
застежками. Отстегнув их, она раскрыла страницу и показала брату
картинку точь в точь повторяющую картину, висевшую в покоях царя и
вышитый Аленой гобелен.
- А ты чего подумал братец?
- Фух, - выдохнул Никита, - ничего не подумал сестрица
моя милая. Просто удивился, а откуда у тебя сия книга?