Я отложил телефон и провёл рукой по влажному лбу. Тело почти
остыло после целого комплекса процедур — Упражнение, Созерцание,
сиречь медитация, Порядок ножевого боя и тренировка Воли. Взял с
тумбочки бокал с травяным отваром — секретный рецепт Суэна — и,
задержав дыхание, влил горькую жижу в себя.
«Бр-р-р... Твою... Хпх-пх-пх... Мать!».
Посмотрел на внутреннюю сторону правого предплечья — три
цепочки, из двенадцати долей каждая, начали наливаться тусклым
серебристым свечением. Точнее, светились лишь двенадцать долей — по
четыре в каждой цепочке — мой лимит на четвертом пороге Силы. Кожу
на руке начало жечь — это обман — на самом деле, больно сейчас моей
Воле, но от этого ничуть не легче. Даже наоборот. Я сжал кисть в
кулак и сосредоточился на контроле. Боль — лишь проводник — пусть
ведёт меня за собой. Свечение долей вышло на пик — не ярко, но
интенсивно. Жгло, по ощущениям, уже саму кровь. Стиснув зубы, я
добавил ещё один импульс Волей.
На запястье начало формироваться остриё, сотканное из
пространственных колебаний и редких вкраплений света. Этот "язык"
вытянулся сантиметров на двадцать, моргнул сломанным светодиодом и
погас. Откат скрутил руку судорогой, я затряс своей конечностью,
матерясь сквозь зубы. Однако, прогресс радовал — ещё не меч, но уже
и не шило, как месяц назад, когда я нанёс последнюю долю и
приступил к «ковке», подробно описанной Суэном. Да и время
проявления — по капле, но увеличивается.
Подошёл к висящему на стене зеркалу и взглянул на вторую
телесную Печать. Здесь уже прогресс наблюдался визуально. —
Прощальный подарок Наставника, также из трёх цепочек, но образующих
круги, я обводил серебряной краской уже сам. Некоторые доли
исчезли, Печать начала обретать контуры. — Треугольники ушей,
намётки глаз и носа, еле заметные линии гривы. Заря, как я её
назвал — пассивная Печать. Я не могу сам призывать существо,
которое уже спасло мне однажды жизнь. Как и любая кошка, эта гуляет
и появляется когда захочет сама. Во всяком случае, пока.
Когда-нибудь это станет изображением некоего представителя
семейства кошачьих. А на руке — будет изображён клинок — Луч.
Когда-нибудь...
Напоследок, посмотрел себе в глаза, которые окончательно обрели
тёмно-серый цвет. Кожа лица огрубела от горного солнца и ветров.
Волосы выгорели с стали какими-то пепельными. Зараза, вроде, такая
серая внешность, но такая приметная. Ладно, я аккуратно,
огородами.