— Я их всех сделаю рабами, — и сразу выдохнул. Видимо, пассивная
способность его зоана — разум, никак не блокируется. Но он стал
куда более вялый, чем все мы, и это уже, скорее всего, связано
подавлением силы зоана.
И, наконец, появился Ягнёнок с СиДи, было ощущение, что с ними
разбирались дольше всего.
— Безумный ублюдок, боже! — прорычал дозорный, который тащил
Ягнёгнка. Он даже не пытался скрыть свою брезгливость, буквально
швырнув милого минка на грязные доски, как если бы тот был мешком
мусора. А вот СиДи ввели более мирно, пускай также пнули под зад. —
Не знаю, как тебя земля носит, но тебе точно место в этой
клетке!
Ягнёнок только хихикнул, словно то, что его так бесцеремонно
заперли, ничуть его не трогало. Его широкая, беззаботная улыбка
была единственной реакцией на гнев дозорного, и это при всём, что,
как и на мне, на всех, кроме Маргарин, были надеты тяжелые
наручники из кайросеки. Даже простое движение казалось невероятным
усилием.
Я пристально посмотрел на Ягнёнка, прислоняясь к холодному
металлу и чувствуя, как постепенно прихожу в себя.
— Что ты сделал? — спросил я, недоумевая, как он умудрился
довести до ярости даже хладнокровных дозорных
— Хе-хе, скормил парочке из них нарисованные отходы, ничего
особенного, — ответил он с тем же беззаботным тоном, словно мы
обсуждали какой-то невинный розыгрыш.
Атмосфера отчаяния из этого стала лишь сильнее. Если в прошлый
раз Кронен сумел сбежать из-за отсутствия кайросеки, то сейчас всё
на порядок хуже. Сердце билось в напряжении так, словно на этом моя
жизнь окончена, ощущал себя примерно, как СиДи, которая опять
забилась в угол, начав качаться на месте от страха. Что-то мне это
напоминает.
— Нас казнят, — прошептала она. Но на этот раз она говорила обо
всей команде…
Выходов не так чтобы много, либо меня доставят на G-17, где бой
бывший босс быстро со мной покончит, либо отправят в другую
всемирно известную тюрьму — Импел Даун. Насколько мне известно,
оттуда с моим уровнем сил сбежать плюс-минус невозможно.
— Как всё это могло произойти? — подумалось мне. Всё вокруг —
эта сырая камера, тяжёлый металлический запах, гниющий пол,
сырость, которая просачивалась даже через одежду — казалось
кошмаром, из которого было невозможно проснуться. Хотя нет. Вон
Маргарин спустя десяток минут нашего общего молчаливого обдумывания
ситуации смогла, наконец, очнуться. Она с болью откинула голову
назад, чтобы убрать волосы с лица, и захотела было развести руки в
сторону, но не смогла. Все наши руки были за спинами, скованные
цепями.