— Волшебной палочки у меня нет, но согреть могу и без нее, зефирка.
А вот теперь становится неуютно. Потому что голос у Мирона скатывается в какую-то опасную хрипотцу, из-за которой волоски на руках электризуются и встают дыбом, а попе внезапно становится очень даже тепло. Горячо.
— Не надо меня греть, мне уже не холодно. Просто немного неудобно.
— Что с тобой надо делать, скажи? Что надо сделать, чтобы ты у меня из голов исчезла, фея? Вместе со всей своей наивностью и детской придурью. Кому надо душу продать, с кем договориться, чтобы мне тебя не хотелось? Совсем не хотелось, Динь-Динь.
Открываю рот и тут же захлопываю обратно. Он что, пьян?
Мирон никогда мне не говорил ничего подобного. Никогда. Почему сейчас? Когда-то я бы…я бы умерла, чтобы услышать от него именно это.
Каждый раз в прошлом после наших встреч я приходила домой, ложилась и пялилась в потолок. Перебирала в голове все, что мне удавалось запомнить. Обрывки фраз, отдельные слова… Я цеплялась абсолютно за все, за каждую мелочь. Искала двойные смыслы, скрытые мысли.
Но не находила.
Теперь это явь. Придумывать ничего не нужно. И мне не показалось, я точно знаю. Тяжелое дыхание, которое ощущается слишком близко, прямое тому доказательство.
— Ничего не надо, — мотаю головой. Руки не слушаются. Мне бы оттолкнуть его, а я наоборот вцепляюсь в черную куртку пальцами, рискуя понаставить зацепок от скользящих по ткани ногтей. — Ты собирался отвезти меня домой.
— Собирался. Я много чего собирался сделать. С тобой, — Мирон приближается к моим губам, и я наклоняюсь назад, потому что…
Не готова.
Не так.
Не сейчас.
Мне все это ни к чему.
Я его забыла. Забыла ведь, да? Заперла в сердце мою первую любовь, закрыла на дюжину замков, чтобы он не смог выбраться. А он смог. Нагрянул как гром. Как одна брошенная спичка, которую случайно обронили на складе фейерверков.
Бум.
И все взлетело на воздух. Искры, залпы и полная каша в голове.
— Боишься меня? — Мирон замечает мою дрожь и трактует ее совершенно не в том направлении.
— Домой хочу, — ухожу от опасного вопроса, поворачиваю голову так, чтобы чужие губы прижались к щеке.
— Как скажешь, малявка.
Я вспыхиваю, когда он припоминает старое прозвище. Молочу кулаками по его плечам от обиды, смаргиваю слезы, которые одновременно леденят и обжигают.