Пока я беседовал с Оленькой, а затем застывшим столбом с
разинутым ртом, смотрел, как она удаляется, за стеной началось
какое-то движение. К гоблинам стало прибывать подкрепление, их
собралась уже добрая сотня. Без сомнений, они собирались помешать
очистке рва. Наши тоже заметили это. Пехотинцы перестроились в два
ряда, готовые встретить атаку зеленокожих.
Пелерин тоже выстроил своих всадников, готовых в любой момент
броситься на перерез двуногим ящерам.
Три десятка зеленокожих наездников двинулись вперед,
растянувшись цепью. Достигнув расстояния выстрела, они принялись
осыпать лоталли стрелами. Несколько рабов повалились прямо в воду,
другие принялись спешно выбираться из рва и побежали к воротам.
Эльфийские пехотинцы отступали слаженно, угрожая гоблинам длинными
пиками.
Тем не менее, обстрел делал свое дело. Все больше лоталли падали
убитыми и ранеными, появились жертвы и среди эльфов. Если гоблинам
не помешать, то вскоре они перестреляют всех рабов и возьмутся за
их хозяев. Видимо, Пелерин рассудил так же. Он бросил свой отряд на
стрелков, всадники смяли часть из них, остальные отступили.
Со стены хорошо было видно, что сарганты двигаются несопоставимо
медленно по сравнению с лошадьми. Быстрее, конечно, бегущего
человека, но со скакунами им явно не тягаться.
Не успел ещё победный: «Гайа!», затихнуть, как все гоблины
бросились в атаку. Достигнув увязших в бою всадников, они применили
один хитрый прием. Многие из гоблинов соскочили со своих ящеров и
принялись стягивать эльфов за плащи, прыгать на них, стараясь
повалить на землю.
Тут и проявилось преимущество ящеров над лошадьми. В отличие от
животных, ящеры, обладая каким-никаким разумом, являлись
самостоятельными боевыми единицами. Так, в одно мгновение,
неприятель вдвое увеличил свои силы.
Но не все гоблины приняли участие в рукопашной схватке. Десятка
полтора, верхом на саргантах прорвались вперед, обошли строй
пикинеров и принялись убивать лоталли. Я выхватил взглядом, как
один из саргантов настиг раба Эфелиты, его легко можно было
разглядеть по белым повязкам на руках.
Я решил, что страданий для несчастного раба уже достаточно!
Подхватил лук, стоящий рядом, наложил стрелу. По уверенным
движениям тела, я догадался — Охренуэль не чуждался стрельбы из
лука. Натянул тетиву до уха, прицелился. Еще мгновение и стрела с
белым оперением, вспоров воздух, пронзит ящера.