— Мать, ты-то откуда всё это знаешь? Ты ж тут, за печкой
лежала.
— Тю! Да я вообще слепая была.
— О как.
— Десять годков уже ничего не вижу. И вдруг эта тварь мне
показалась. Навроде как приснилась, что ли. А потом я очнулась — и
вижу! Что померли все, вся деревня. То-то страху…
За неимением пока что более эффективной стратегии, я записывал в
ячейки памяти всю информацию, какую мог получить по этому
конкретному вию. Значит, чтобы сдохнуть, не обязательно смотреть
ему прямо в глаза. Достаточно, чтобы он на тебя посмотрел. Глянул
на деревню, и вся деревня — в труху. Каково, а?
Судя по тому, что я наблюдаю, перед смертью все ослепли. Кроме
вот этой конкретной бабки, которая уже была слепой. Она для
разнообразия прозрела и вообще не умерла.
— Говорил с тобой он? — спросил я.
Потому что закрадывалось у меня подозрение, что бабку не просто
так оставили в живых. Герб Давыдовых на стене нужен был, чтобы меня
сюда привели, а бабка — чтобы передать мне какую-то информацию.
— Ох, говорил-говорил! — всплеснула руками бабка. — То-то жуть
была!
— Что говорил, конкретно?
— Сказал, мол, передай отроку Владимиру, что зря тот выжил. А я
отродясь никаких отроков Владимиров не видала! Где ж я его
сыщу?
— Считай, уже сыскала. — буркнул я. — Больше вий ничего сказать
не просил?
— Нет, больше — нет. А это ты, что ль, отрок Владимир?
— С утра был.
— Ох, и как же ты разозлил-то этакую сволочь страшную! Не
оставит ведь он тебя.
— Искренне надеюсь. Однако пока что почему-то не ко мне пришёл,
а в деревню, где даже ни одного охотника не было. Так что акция
устрашения, прямо скажем, не задалась. Хиросимщик нагасагский,
блин…
— Чего ругаисси? Нехорошо это.
Я молча вышел из избы, вернулся к Харисиму, который не отходил
от терминатора. Видимо, не доверял и осуществлял контроль.
Терминатор же стоял, как поставили, и посверкивал чёрным черепом,
даже не собираясь исполнять каких-либо действий, пока я не
прикажу.
— Ну, чего? — спросил Харисим.
— Да ничего. Не пригодился красавец. Идём, терминатор, домой.
Битвы пока не будет. Харисим — бывай, заглядывай в гости без
церемоний.
Аполлинарий к тому времени уже ретировался. Решил, видимо, что
ловить тут больше нечего, а со мной разговаривать — только
авторитет ронять в глазах подчинённых. Они к нашей беседе осторожно
прислушивались. Вот и увёл своё воинство, от греха. Один Харисим
остался.