— Что за Петренко?!
— Лейтенант, — поясняет. Будто бы мне это о многом говорит.
— Да хоть сам генерал! Звоните скорее! Может, у него Миша с Пашей?!
Меня начинает трясти. Как бы сильно я ни устала после бессонной ночи и переутомления, страх за детей не дает спокойно усидеть на месте. Если бы не таблетка, подсунутая мне врачом после обморока, я бы уже, наверное, была на том свете от стресса.
Мужчины переглядываются. Василий достает из кармана свой смартфон и набирает чей-то номер.
— На громкую связь включайте! — требую, сгрызая ногти от нетерпения.
— Алло?! Вась? Ты чего? Мы же договаривались по выходным не трогать друг друга. Имею же я право отдохнуть?!
— Петренко, ты близнецов вчера куда дел? Маленькие такие, были вместе с бабкой. Помнишь?
— С этой сумасшедшей?!
— Ты на громкой связи, фильтруй, чего говоришь, — шикает капитан.
— Понял, товарищ капитан, исправлюсь, — тут же соображает.
— Почему это сумасшедшая?! — хлопаю ресницами. Тетя Клава хоть и не слишком добрая женщина, но вроде бы справочку от психиатра не имеет.
— Ну… когда дом горел, бабка как побежит туда! Мы подумали, что у нее крыша поехала на фоне пожара.
— Она с детьми в горящий дом побежала?! — распахиваю глаза, не веря в то, что слышу.
— Нет, мальчишек какой-то тетке сунула, а сама как рванет…
— И что? — бледнею.
— Как что? Еле вытащили. Она причитала что-то про ценности, а потом в обморок упала. Ну ее в скорую погрузили и отвезли в больницу.
— Класс… — выдавливаю. — А что за тетка? Где мне ее искать?
— Просто прохожая. Она так и сказала про себя.
— И что, вы у нее даже имя не спросили?! Это же дети…
— Так зачем? Она их не стала забирать, — вдруг заявляет Петренко.
— С этого момента поподробнее…
— В общем, дело было так… Дети плакали, пришлось им пожарную машину показывать, чтобы успокоить. Ну и пока ребята тушили то, что от дома осталось, а скорая увозила вашу бабку, я и не заметил, что тетка под шумок свалила. Оставила на мне детей. Я у соседей поспрашивал, никто не знает чьи. В сумке нашел свидетельство.
— И?! — хором спрашиваем.
— А, вспомнил, — бьет себя по лбу Василий и вклинивается в разговор. — Ты еще на плакат указывал и шутил…
— Какой еще плакат? И что смешного в человеческом несчастье?! — рычу. — Можно конкретнее?
— Ну большой, рекламный… Там какой-то мужик в очках изображен… с информацией про благотворительный фонд… или что-то такое... — тут же оправдывается.