– Дворян здесь почти не осталось, – проговорил он, глядя вдаль. – Капиталы утекают, нравы мельчают. Мы почти утратили ведущую роль в жизни страны. На смену нам приходят деловые люди. У них железная хватка, они умеют делать деньги буквально изо всего. Здесь их еще нет, но скоро такие персоны появятся и наведут свои порядки. Крестьяне превратятся в рабочих, появятся бараки, в небо уткнутся трубы. Наверное, так и должно быть. Как вы считаете? Прогресс неизбежен?
– Не задумывался об этом. Но, наверное, так и есть. Деньги дают огромную власть тем, кто их имеет.
Армилов кивнул и проговорил.
– Я тоже так думаю. Титулы скоро перестанут производить прежнее впечатление. Наверное, их можно будет купить. А вот деньги… это сила.
В ходе разговора об угасании дворянских родов я вспомнил картину, висевшую в трактире, и спросил:
– А что стало с родом Вышинских?
– Кого? – переспросил Армилов.
– Польских князей, которые здесь жили в семнадцатом веке.
Полицмейстер улыбнулся и осведомился:
– Вы, наверное, видели их семейный портрет, да?
Я кивнул.
– На кладбище есть фамильный склеп, – сказал Армилов. – В южной стороне. Та еще, говорят, была семейка. Дочка влюбилась в отца, а мать из ревности ее отравила. Это, конечно, только легенда, но вы же понимаете, что не бывает дыма без огня.
– А что стало с родителями девочки?
– Они оставались здесь, пока не умерли. Детей у них больше не было, и род прервался. По крайней мере в России. Впрочем, это опять же только легенда.
– Мать не судили?
– Видите ли, официально считалось, что девочка умерла от нервного истощения. Тогда лекари еще не умели находить в телах редкие яды. Это сейчас возможности судебной медицины продвинулись настолько, что уличить негодяя, виновного в отравлении, не составляет почти никакого труда.
Я кивнул. Армилов преувеличивал, но криминалистика действительно ушла далеко вперед по сравнению с позапрошлым столетием.
– Вы неплохо знаете историю семьи Вышинских, – заметил я.
– Она довольно популярна в этих краях. В детстве мы с мальчишками бегали по кладбищу, играли среди могил. Я видел склеп Вышинских, даже однажды пытался забраться в него. Уже не помню, зачем именно. А легенду я услышал позже, когда подрос.
– Кто рассказал вам ее?
– Сразу и не припомню. Может быть, Бродков.
– Лесничий, нашедший труп графини Киршкневицкой?