Мир исчез. Всё — звук, свет, боль — слилось в одну стремительную
карусель, прежде чем раствориться в абсолютной тьме. Я падал, как
бы в бездонную пропасть, всё глубже и глубже, погружаясь в
бесконечную пустоту. Я больше не ощущал ни времени, ни пространства
— только это бесконечное падение, как будто я растворяюсь в самой
жизни.
И где-то вдалеке, на самом краю этой пустоты, словно из другого
мира, донёсся громкий, полный ярости и праведного гнева вопль:
— Это. Не. Для. Людей!
— Ну же, красотка, хватит построить из себя недотрогу!
— Давай, детка, мы хорошие парни! Ты просто пока что этого еще
не знаешь!
— Да, пошли с нами, будет весело! Особенно для нас,
га-га-га!
— Отвалите, ублюдки! Вы что, страх совсем потеряли?! Я сейчас на
помощь позову!
— Кого, дорогуша? — голос, пропитанный ехидством, хлестнул, как
ледяной ветер. — Кого ты собралась звать? Тут никого нет! Один вот
был, и уже пытался помочь тебе. Напомнить, как это закончилось?
Так, это он обо мне, что ли? Судя по
небрежному пинку по ребрам, даже не пинку, а так, попытке
пошевелить при помощи ноги — обо мне.
Должно быть, я тот самый «один», который уже попробовал помочь
девушке. Я правда этого не помню, но джентльменам, как известно,
верят на слово. Тем более, что передо мной стоял другой очевидный
факт, намного более интересный и важный.
Тот факт, что я все еще ощущаю мир вокруг себя. А он мог
означать только одно: я жив.
И это было странно. Черт возьми, это было очень странно. Люди не
выживают после того, как легли на оборонительную гранату. Не бывает
такого. Но вот я лежу здесь, чувствую холод и шершавость асфальта
под собой. Запах тухлой помойки лезет в нос откуда-то справа, а
сквозь полуприкрытые веки просачивается тусклый свет, как будто
где-то рядом горит свеча или очень тусклая лампа. Всё это — слишком
реальные ощущения для мёртвого человека. А еще я ощущаю свое тело.
Тело, которое за годы тренировок стало похоже на автомат: быстрые,
точные, экономные движения, не требующие размышлений...
Уж свое-то тело я узнаю даже в алкогольном бреду!
Сомневаться в том, что я жив, уже не приходится. Я в своем теле.
И что ещё более невероятно — это было не сновидение, не призрачное
бестелесное существование. Голова кружится, легкий приступ тошноты,
как после хорошего нокдауна или перебора с алкоголем - это все
слишком реалистично даже для сна. А уж призрак точно не способен
испытывать подобных ощущений.